Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 2 [litres]

Сзет больше не носил белого – он переоделся в униформу алети. Почему? А, маскировка. Точно.

На боку у него висел ужасный меч. Он был слишком велик. Кончик ножен волочился по деревянному полу.

Таравангиан прижался к стене, пытаясь подобрать нужные слова.

– Сзет. Меч. Ты должен…

– Я ничего не должен, – прошипел Сзет, неуклонно приближаясь. – Я игнорирую тебя, как игнорирую голоса в тени. Ты знаешь про голоса, Таравангиан? Я обрел их по твоей милости.

Таравангиан съежился, зажмурился. Он ждал, слишком переполненный эмоциями и ни на что другое не способный.

– Что это такое? – рявкнул Сзет.

Таравангиан открыл глаза. Самосветы. Сзет поднял их, нахмурившись. Он не вытащил этот ужасный меч.

«Скажи что-нибудь».

А что он должен сказать? Сзет не мог причинить им вреда. Они были нужны Таравангиану!

– Пожалуйста, – закричал он, – не ломай их!

Сзет нахмурился и швырнул камни – один за другим – в каменную стену, отчего они разбились вдребезги. Странные спрены сбежали – прозрачные спрены ветра со шлейфами из красного света. Они засмеялись, кружась вокруг Сзета.

– Пожалуйста, – сказал Таравангиан сквозь слезы. – Твой меч. Вражда. Ты…

– Ты всегда манипулируешь мной, – прервал его Сзет, наблюдая за спренами ветра. – Вечно пытаешься запятнать мои руки кровью тех, кого хочешь убить. Ты навлек на нас все это, Таравангиан. Мир был бы в состоянии противостоять врагу, если бы ты не заставил меня убить половину монархов.

– Нет! – Таравангиан с усилием встал, разбрасывая спренов вокруг себя, его сердце грохотало в груди.

Перед глазами все тут же поплыло. Он слишком быстро встал.

– Мы убивали, чтобы спасти мир.

– Убийства ради спасения жизней… – тихо произнес Сзет, следя за Таравангианом, и в сумеречной комнате его глаза были похожи на две темные ямы. – Идиотизм. Но я никогда не возражал. Я был Неправедником. Я просто выполнял приказ. По-твоему, это освобождает от вины?

– Нет, – сказал Таравангиан, дрожа от угрызений совести, и вокруг него закружились спрены стыда, похожие на лепестки цветущих камнепочек.

– Хороший ответ. Ты мудр для такого глупца.

Таравангиан попытался проскочить мимо Сзета. Но конечно, ноги у него подкосились. Он споткнулся и упал. Он застонал, его сердце бешено колотилось, перед глазами все плыло.

Мгновение спустя сильные руки подняли его и швырнули обратно к стене среди роящихся спренов изнеможения. Что-то хрустнуло в плече Таравангиана, и боль пронзила его тело.

Он повис в объятиях Сзета, тяжело дыша.

Комната начала одеваться золотым светом.

– Все это время, – сказал Сзет, – я хотел сохранить свою честь. Я так старался. Ты этим воспользовался. Ты сломал меня, Таравангиан.

Свет. Этот золотой свет.

– Сзет, – сказал Таравангиан, чувствуя кровь на губах. Шквал. – Сзет… Он здесь…

– Теперь я принимаю решения, – сказал Сзет, потянувшись к поясу – не за ужасным мечом, а за маленьким ножом, который он носил рядом. – Я наконец-то сам принимаю решения. Никто больше не принуждает меня. Таравангиан, знай: убивая тебя, я делаю свой собственный выбор.

Оглушительный гром. Ужасный золотой свет. Появился Вражда. Его лицо было искажено, глаза сияли от гневной мощи. Все вокруг с грохотом развалилось на куски, и Сзет начал исчезать.

«Не искушай меня сегодня, Таравангиан! – прогремел Вражда. – Я СНОВА потерял своего защитника, и теперь связан соглашением, которого не хочу. Откуда они знают, как действовать против меня? ТЫ ПРЕДАЛ МЕНЯ, ТАРАВАНГИАН? Ты говорил с Сья-анат? ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?!»

Благоговение перед этой силой – этой превосходящей мощью – заставило Таравангиана задрожать, и спрены множества разновидностей закружились вокруг него, сражаясь за его внимание. Так много эмоций! Он едва заметил, как Сзет вытащил нож, потому что был ошеломлен – благоговейный трепет, страх и возбуждение нахлынули одновременно.

Страх победил.

Таравангиан закричал, в плече вспыхнула боль, в его теле что-то сломалось. Какие глупые планы. Как ему пришло в голову перехитрить бога, когда он так глуп? Он не сумел этого добиться, когда был умен. Неудивительно, что он потерпел неудачу.

«А разве ты потерпел неудачу?»

Меч здесь.

Вражда здесь.

Холодная сталь впилась в плоть Таравангиана; Сзет ударил его прямо в грудь. В тот же миг Таравангиан почувствовал, как что-то прорывается сквозь страх и боль. Чувство, которое он никогда не думал испытать. Отвага.

Отвага захлестнула его с такой силой, что он не мог не прийти в движение. Это было предсмертное мужество человека на передовой, атакующего вражескую армию. Великолепие женщины, сражающейся за своего ребенка. То чувство, с которым старик в последний день жизни делает шаг во тьму.

Отвага!

Физическая реальность исчезла, Вражда втянул Таравангиана в пространство между мирами. Тело бывшего короля здесь было не таким слабым. Эта форма была проявлением его ума и души. А они были сильны.

Меч на поясе Сзета – странный, ужасный меч – проявился здесь, в этой реальности, куда Вражда привел Таравангиана. Бог посмотрел вниз, увидел клубящуюся черную тьму и как будто удивился.

Таравангиан схватил меч и вытащил его из ножен, слыша, как оружие вопит от удовольствия. Бывший король повернулся и поднял клинок – черный дым заклубился вокруг его рук.

– Уничтожить! – взревел меч. – Уничтожить!!!

Таравангиан вонзил его в грудь Вражды.

Меч жадно пил божественную сущность, и в этот момент Таравангиан почувствовал, как что-то хрустнуло. Его тело умирало. Сзет довершил начатое. Таравангиан сразу это понял. Он мертв. В нем проснулся невиданный прежде гнев.

Сзет убил его!

Вражда закричал, и золотое пространство раскололось, вокруг воцарилась тьма. Меч колыхался в руке Таравангиана, вытягивая силу из пронзенного бога.

Образ, который был вместилищем божественной силы, – человек, который ее контролировал, – исчез, поглощенный клинком. В этом человеке было так много Инвеституры, что Таравангиан почувствовал, как меч в его руке становится вялым. Сытым, сонным. Ему вспомнилось, что происходит, когда раскаленное клеймо опускают в бочку с водой: сперва громкое шипение, а потом… Силы было слишком много, чтобы черный клинок мог выпить ее без остатка.

Однако он прикончил человека, владевшего этой силой, и оставил… дыру. Потребность. Вакуум, как в камне, который внезапно утратил буресвет. Эта дыра делалась все шире, и Таравангиан ощутил отчетливую Связь с ней.

Стремление. Ненависть. Сегодня Таравангиан состоял из одних эмоций. Ярость, страх, гнев, стыд, благоговение. Отвага. Силе нравились подобные стремления, и теперь она клубилась вокруг Таравангиана, окутывая его.

Его душа затрепетала.