Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 2 [litres]

«Интересно, – сказал Вражда. – Как же я тебя там никогда не видел, во всех моих планах… Скажи, кого бы ты выбрал защитником? Если бы оказался на моем месте?»

– А какое это имеет значение? – спросил Шут.

«Сделай одолжение».

Шут склонил голову набок. Было что-то странное в этой перемене тона Вражды. Спрашивать, кого выбрал бы Шут? Рейзу было бы на это наплевать.

«Не важно, – быстро сказал Вражда. – Это не имеет значения. Кого бы я ни выбрал, он уничтожит защитника Далинара! Тогда я использую его и моих приспешников на этой планете, чтобы наконец сделать все, что захочу!»

– Да, но где ты найдешь столько послушных лошадок?..

Сказав это, Шут направился к двери. Он начал насвистывать, когда присутствие Вражды осталось позади. Все прошло именно так, как он себе и представлял. За исключением последней части. Он замедлил шаг, прокручивая разговор в голове.

Неужели Рейз становится все более вдумчивым? Нет, вряд ли стоит переживать. После состязания Вражда будет надежно заключен в темницу, что бы ни случилось. Ему не сбежать…

«Разве что…»

У Шута перехватило дыхание, но он заставил себя продолжать идти и насвистывать.

Сила ударила в него сзади. Золотая энергия, бесконечная и смертоносная. Шут вытаращил глаза и ахнул, почувствовав в этой силе нечто ужасно неправильное.

«Вижу, я совершил ошибку, – мягко и задумчиво произнесла сила. – Я новичок в этом деле. Мне не следовало настаивать на информации. Все дело в том, чтобы соответствовать ожиданиям. Даже существо, которому тысячи лет, можно обмануть. Теперь я знаю это по собственному опыту».

– Кто ты? – прошептал Шут.

«Вражда, – сказала сила. – Дай-ка подумать… Я не могу причинить тебе вред. Но ты использовал другую разновидность Инвеституры, чтобы сохранить свои воспоминания, не так ли? Поскольку ты прожил дольше, чем положено смертному, тебе нужно куда-то прятать лишнее. Я не могу заглянуть в твой разум, но я могу видеть эти воспоминания, да?»

Впервые за долгое-долгое время Шут почувствовал настоящий ужас. Если Вражда уничтожит дохи, хранящие его воспоминания…

«Не думаю, что это причинит тебе подлинный вред… – сказал Вражда. – Да, похоже, соглашения моего предшественника позволяют мне…»

Шут остановился посреди коридора в старом дворце Элокара на Расколотых равнинах. Огляделся, склонил голову набок. Ему показалось, или послышался какой-то странный звук?

Он покачал головой и двинулся вперед, отыскивая публику. Он подбросил монету, поймал, а затем резко вытянул руку вперед и растопырил пальцы, показывая, что монета исчезла. Но конечно, она была спрятана в другой руке, зажата в ладони, скрыта от глаз.

– Рассказывание историй, – провозгласил он, обращаясь к пустому коридору, – это, по сути, мошенничество.

Быстрым движением он сунул монету за пояс, продолжая размахивать другой рукой в качестве отвлекающего маневра. Затем услышал звон – что-то выскользнуло из-за пояса. Он остановился и нашел на земле одну из своих фальшивых монет, которые можно было склеить вместе, чтобы они казались единым целым.

Но только одна половина? Она должна быть надежно спрятана в маленьком кармане внутри его рубашки. Он поднял половинку и огляделся, чтобы убедиться, что никто не заметил ошибки.

– Виньетка, сделай вид, что ты этого не заметила, – попросил он.

Но спрена на его плаще не было. Шквальное существо. Неужели она ускользнула, когда он не смотрел? Он приложил руку к голове, чувствуя странную дезориентацию.

Что-то было не так. Но что?

– Самое сложное… – сказал он, пряча фальшивую монету, – заставить всех поверить, что ты прожил тысячу жизней… Почувствовать боль, зрелища, правду…

Проклятие. Что-то пошло не так.

– В рассказывании историй используются те же грязные трюки, – прошептал Шут, – что и в драке в переулке. Всегда бей туда, где не ждут.

Но никто не слушал. Разве раньше за ним не следила парочка приспешников Сья-анат? Он смутно помнил… Виньетка прогнала их?

Шут огляделся вокруг, но потом что-то почувствовал. Покалывание, от которого дохи внутри его словно обезумели.

А-а, ну да. Он этого ожидал; в конце концов, именно поэтому он и покинул башню. Вражда не мог найти его там.

Он прошел в бывшую гостиную Элокара и сделался доступным – видимым, легкодостижимым. Затем, когда существо вошло в неприметную комнату с каменными стенами, Шут поклонился.

– Добро пожаловать, Рейз! – сказал Шут. – Глаза бы мои на тебя не глядели.

«Я заметил твой след на договоре», – с театральными интонациями произнес голос в его голове.

– Ты всегда был умным, – сказал Шут. – Что тебя насторожило – мое блистательное красноречие, мои способности к торгу или то, что я включил в текст свое имя?

«Какова твоя ставка в этой игре?»

– Здравый смысл.

«Что?»

– Здравый смысл, Вражда. Единственная моя разменная монета – это чепуха, но монетами здесь не…

Он посмотрел на монету, которую все еще держал в руке, и склонил голову набок.

«Я тебя ненавижу».

– Рейз, – Шут поднял глаза, – предполагается, что ты идиот. Будешь слишком часто говорить столь разумные вещи – и мне придется пересмотреть свои… Короче говоря, я знаю, что ты исправил договор, пытаясь получить преимущество. Каково это – знать, что Далинар Холин, простой смертный, взял верх над тобой?

«Я отомщу, – сказал Вражда. – Даже если это займет целую вечность, Цефандриус, я уничтожу тебя».

– Развлекайся! – сказал Шут, направляясь к двери. – Потом расскажешь, как тебе понравится проводить время с самим собой. Даже Потустороннести известно, что никто другой не выдержит твоего общества.

«Это не имеет значения! – взревел Вражда. – Мой защитник уничтожит Далинара, а потом я использую его и других моих здешних приспешников, чтобы делать все, что захочу!»

– Ну что ж, – сказал Шут у порога, – когда закончишь, постарайся хотя бы не забыть вымыть руки.

Он захлопнул дверь, развернулся и продолжил путь. Он пытался насвистывать мелодию, но она звучала неправильно. Что-то всякий раз заставляло его фальшивить.

Присутствие Вражды осталось позади. Так в чем же дело?..

«Не мучайся, – сказал он самому себе. – Все идет по плану».

В конце концов, первая за тысячу лет встреча Шута с Враждой лицом к лицу прошла именно так, как он себе и представлял.

Бремя, наше призвание.

Песни родины, знание:

Знать родину песен – наше призвание и бремя.

Стихотворение представляет интерес ввиду намеренного утяжеления последней строки, в то время как алетийские поэты традиционно предпочитают отталкиваться от центрального слова. Певцы, как видно, трактуют эту разновидность искусства на свой лад.