Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 2 [litres]

Сил хмуро посмотрела на ползающего по полу спрена боли.

– Гм, я ошиблась. Это было не особенно смешно.

– Прости, – сказал Каладин, чьи глаза слезились от боли.

– Что случилось?

– Дурные инстинкты. Устройство ни при чем. Я просто забыл, что делаю.

Он сидел и ждал, слыша, как щелкают суставы и скрежещут кости, под воздействием буресвета занимая положенные места. Он привык исцеляться почти мгновенно; это была страшная мука.

Прошло добрых пять минут, прежде чем он встряхнул исцеленной рукой и размял мышцы: как новая, если не считать затяжную фантомную боль.

– Ладно, – сказал Каладин. – Мне надо быть осторожнее. Эти противовесы – очень тяжелые игрушки.

– По крайней мере, ты не сломал фабриаль, – заметила Сил. – Как ни странно, гораздо легче получить новую руку, чем новое устройство.

– Да уж… – проворчал Каладин, вставая.

Он снова включил устройство и переместился по коридору в обратную сторону, на этот раз внимательно следя за скоростью и замедлившись в конце пути.

За следующие полчаса он разбился еще несколько раз, хотя и не так эффектно, как в первый. Приходилось тщательно выверять направление: если фабриаль указывал не в центр коридора, а немного вбок, Каладина сносило к стене и протаскивало по ней. А еще он был вынужден постоянно помнить про устройство, потому что было удивительно легко задеть рычажок активации, случайно коснувшись рукой чего-нибудь.

Он продолжил практиковаться и успел много раз переместиться туда-сюда, прежде чем фабриаль перестал работать. Каладин резко остановился на полпути, повиснув в центре коридора.

Он опустил ноги на пол и отключил устройство. Противовес, который он использовал, достиг дна шахты. Надолго хватило, – впрочем, большую часть этого времени Каладин возился с настройками и пробовал перемещаться. В боевых условиях у него, вероятно, будет всего лишь несколько минут настоящего полета. Но, контролируя противовес и используя его короткими очередями, эти минуты можно потратить с пользой.

С фабриалем он не сможет парить, чтобы сражаться с Небесными в воздухе. Но все-таки сумеет получить дополнительный всплеск скорости в битве и, возможно, двигаться в неожиданном направлении. Навани рассчитывала, что Каладин использует эту штуку в качестве подъемника. Несомненно, для этого наруч тоже подойдет. Каладин намеревался попрактиковаться в движении вверх и вниз снаружи, как только стемнеет.

И все-таки он видел и боевые варианты применения. В целом устройство работало лучше, чем ожидалось. Каладин прошел в конец коридора, чтобы снова занять исходную позицию.

– Опять? – спросила Сил.

– На свидание спешишь?

– Просто скучно.

– Могу врезаться в другую стену, если хочешь.

– Только если ты пообещаешь сделать это забавным образом.

– В смысле? Еще раз пальцы сломать, что ли?

– Нет. – Она пронеслась вокруг него светящейся лентой. – Ломать руки не очень смешно. Попробуй другую часть тела. Забавную.

– Я даже не рискну вообразить, как это сделать. Вернемся к делу.

– И как долго мы будем уныло врезаться в стены?

– Разумеется, пока не перестанем, – ответил Каладин. – Я отрабатывал сплетения месяцами, а к первому бою в качестве копейщика готовился еще дольше. Судя по тому, как быстро Сплавленные нашли второй узел, подозреваю, у меня всего несколько дней, чтобы освоиться, а потом придется испробовать фабриаль на практике.

Когда настанет время – если, конечно, Навани или Сородич успеют предупредить, – он хотел быть готовым. Он знал по крайней мере один способ успокоить кошмары, растущее давление и умственное истощение. Он ничего не мог поделать ни со своей ситуацией, ни с трещинами внутри, которые постоянно расширялись.

Но он мог заниматься делом, не позволяя трещинам определять, в чем его суть.

Песок попал к нам из другого мира. Это только одно из удивительных чудес родом из иных мест; недавно я получила цепь из земель мертвых, – говорят, посредством какой-то из Когнитивных аномалий она может стать чем-то вроде якоря для личности. Не знаю, как она может мне пригодиться, я же не могу покинуть Рошарскую систему. И все-таки это бесценный предмет.

Ясна никогда не бывала в шкуре солдата. О, она видела войну вблизи. Она осталась в передвижных военных лагерях. Она ходила по полям боев. Она сражалась и убивала, даже вмешалась в битву на Тайленском поле. Но она никогда не стояла в общем строю, как воин среди других воинов.

Остальные монархи были сбиты с толку. Даже солдаты, казалось, растерялись, когда расступились, позволяя ей решительно прошествовать вперед среди них в осколочном доспехе. Далинар, однако, понял.

«До тех пор пока ты не встанешь в эти ряды, держа меч и повернувшись лицом к вражеским силам, ты никогда не поймешь. Никакие книги не подготовят тебя, Ясна. Так что да, я думаю, тебе лучше пойти».

Тысячи цитат из трудов известных ученых пришли ей на ум. Рассказы о том, каково это – быть на войне. Она прочла сотни книг, некоторые настолько подробные, что чувствовался запах крови. И все они исчезли, как тьма от лучей солнца, когда она достигла фронта коалиционных армий и посмотрела на врага.

Число противников казалось бесконечным. Грибная поросль на земле – черная, белая и красная; оружие блестит на солнце.

По донесениям здесь было около сорока тысяч певцов. Это число она могла понять, проанализировать. Но ее глаза видели не сорок тысяч, а ряды, которым не было конца и края. Цифры на странице стали бессмысленными. Она пришла не для того, чтобы сражаться с сорока тысячами. Она пришла, чтобы бороться с приливом.

На бумаге это место называлось низменностью Друнму, что в Эмуле. В реальности оно выглядело как обширный океан беспокойной травы с высокими нагромождениями лоз. На собраниях Норка настаивал, что сражение здесь выгодно для коалиции. Если позволить врагам отступить к городам и крепостям, они там окопаются и этот панцирь будет трудно взломать. Вместо этого он подтолкнул певцов к месту, где они будут чувствовать себя в полноценном сражении уверенно, поскольку у них было небольшое преимущество в виде возвышенности и солнца в спину. Здесь и случится противостояние – и Норка намеревался использовать превосходящую численность и навыки коалиции, чтобы добиться победы.

Так что логически Ясна понимала: эта битва ее войску выгодна. Однако в глубине души она чувствовала себя подавленной расстоянием до врага – расстоянием, которое ей, как и всем остальным, предстояло пересечь под шквалом вражеских стрел и копий. Было трудно не ощущать свою незначительность, даже в доспехе.