Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 1 [litres]

– Он избегает к нам присоединяться, – сказал Тефт.

– Я занят, – отрезал Каладин.

Тефт бросил на него равнодушный взгляд. Шквальные сержанты. Они всегда слышали то, чего ты не говорил.

– Сначала мне нужно все устроить, – сказал Каладин. – Найти всех, кого заперли в темных комнатах, и помочь им. Тогда я смогу отдохнуть.

– Прости, Кэл, – сказал Рлайн. – Но разве ты не нуждаешься в этом так же, как и они? Может, участие и было бы отдыхом.

Каладин отвернулся и увидел, что Сил – на его плече – смотрит так же пристально, как Тефт. Она даже создала себе маленькую униформу Четвертого моста… Ему показалось или наряд был чуть более густой синевы, чем все остальное ее тело? По мере того как их связь углублялась и она все сильнее входила в эту реальность, детали и оттенки ее образа становились разнообразнее.

Может быть, они и правы. Может быть, ему следует больше общаться с людьми, испытавшими боевой шок. Он просто не был уверен, что имеет право оттягивать на себя ресурсы или время. У Каладина все еще была семья. У него была поддержка. Он не заперт в темноте. Как он мог беспокоиться о себе, когда другие нуждались в нем?

Он видел, что друзья не собираются смягчаться. Все трое вместе давили на него.

– Ладно, – сдался Каладин. – Я поучаствую в следующем собрании. Все равно думал об этом.

Они вели себя так, словно он избегал помощи. Но он ушел в отставку, как и требовал Далинар. Начал работать лекарем. И стоило признать, это помогало. Быть с семьей, разговаривать с родителями, быть нужным… Это помогало еще сильнее.

Однако новый проект, поиск тех, кто походил на него, облегчение их страданий, – это помогло бы больше всего. «Сила прежде слабости». Он начинал понимать эту часть своей первой клятвы. Он обнаружил в себе слабость, но этого не стоило стыдиться. Из-за этой слабости он мог помочь так, как никто другой.

Свечение Сил у него на плече усилилось, когда он признал это, и Каладин почувствовал тепло внутри. Конечно, его собственная тьма никуда не делась. Ему по-прежнему снились кошмары. А на днях, когда один из солдат вручил Каладину его копье, оно… да, оно вызвало у него панику. Эта реакция напомнила о том, как он отказался держать копье, когда впервые тренировал свой отряд в ущельях.

Его болезнь зародилась даже раньше. Он никогда не лечил ее – он просто продолжал нагромождать стрессы, боль, проблемы.

Если все пойдет хорошо, возможно, ему больше никогда не придется брать в руки копье. И возможно, его это вполне устроит. Он улыбнулся Рлайну.

– Это и впрямь помогает, – сказал он. – Я думаю… Я думаю, что, возможно, впервые в жизни стану самим собой.

Венли видела тот самый момент, когда башня пала. Рабониэль стояла, положив руки на колонну, яростно излучая пустотный свет. Колонна, в свою очередь, засветилась собственным светом: ярко-белым, с легким зеленовато-голубым отливом. Этот свет, казалось, выходил за пределы самосветов в колонне. Башня сопротивлялась.

Из коридора донесся сигнал тревоги: вторжение замечено. Сотня певцов в буреформе выскочила в коридор. Рабониэль не двинулась с места, а Венли прижалась спиной к стене, стараясь не наступать на трупы.

Крики людей, лязг металла, треск. В любой момент могли появиться Сияющие и рассечь ряды Царственных и Глубинных, как вспышка молнии – темную ночь. Рабониэль продолжала трудиться, спокойно напевая в неизвестном Венли ритме.

Затем наконец это произошло: пустотный свет переместился из Рабониэли в колонну. Он влился в небольшую часть величественного сооружения, угнездившись во встроенной группе гранатов.

Рабониэль отшатнулась, и Венли успела подхватить ее, не дав упасть. Рабониэль поникла, ее веки потяжелели, и Венли крепко обняла ее, настроившись на ритм ужасов.

В коридоре снаружи продолжались крики.

– Дело сделано? – тихо спросила Венли.

Рабониэль кивнула, затем выпрямилась и обратилась к остальным певцам, собравшимся в туннеле, что вел к пещерам:

– Башня не полностью покорена, но я достигла своей первоначальной цели. Защита активирована и обращена в нашу пользу. Сияющие не смогут сражаться. Ступайте. Передайте весть шанай-им. Пусть они захватят город.

Однако, хотя ты и мыслишь не как смертный, ты с ними в родстве. Сила Осколка Вражды опаснее, чем разум, стоящий за ним. Особенно потому, что любая Инвеститура, кажется, обретает собственную волю, когда ее не контролируют.

Тефт обмяк, как будто внезапно потерял способность двигаться; его голова ударилась о стол, а рука повисла на боку, оттолкнув пустую кружку, которая с грохотом упала на пол.

На Каладина вдруг навалилась растерянность – давление на разум, как будто некая темная сила попыталась его подавить. Он ахнул, потом стиснул зубы. Не сейчас. Он не позволит своему вероломному разуму предать его в такой момент! Друг попал в беду.

С усилием одолев мгновение слабости, Каладин подскочил к Тефту, расстегнул ему воротник и прижал пальцы к сонной артерии.

«Хороший пульс. Никакой аритмии, никаких явных ссадин на теле».

Он оттянул веко большим пальцем.

«Расширенные зрачки. Конвульсии, тремор, утрата зрения».

– Шквал! – Рлайн поспешно выбрался из кабинки.

Люди за соседними столиками тоже вскочили и подбежали к ним посмотреть, в чем дело. Вокруг начали появляться спрены потрясения, похожие на ломающиеся треугольники.

– Каладин, что с ним? – спросил Рлайн.

Каладин снова ощутил гнетущее чувство мрака и тьмы. Ощущение было более внешним, чем обычно, но за последние несколько месяцев он узнал, что боевой шок может принимать различные формы. Скоро он узнает достаточно, чтобы противостоять этому. Но позже. Не сейчас.

– Пусть люди отойдут, – спокойно сказал Каладин Рлайну. Не потому, что он был на самом деле спокоен, а потому, что его учил отец: спокойный лекарь внушает доверие. – Дайте нам немного воздуха. Он дышит, и пульс у него хороший.

– С ним все будет в порядке? – Рлайн вскинул руки, чтобы заставить людей отступить.

В его голосе проступил сильный акцент паршенди, и слова зазвучали в ритме суровой песни.

Каладин держал Тефта за руку, высматривая эпилептические признаки.

– Думаю, это припадок, – сказал он, проверяя, не прикушен ли язык. – У тех, кто пристрастился к огненному мху, такое случается во время ломки.

– Он не прикасался к этой дряни уже несколько месяцев.

«Он так говорит, – подумал Каладин. Тефту случалось лгать. Но Каладину были известны признаки, и сержант обычно приходил к Каладину чистым. – Челюсти не сжаты. Опасности для языка нет». Все же лучше держать его лицом в сторону, на случай рвоты. И он дрожал, мышцы рук слабо подергивались.