Минди Арнетт - Оникс и слоновая кость [litres]

Корвину хотелось немедленно отказаться. Как наяву он видел лица своих братьев по оружию из отряда «Ястребов», слышал их имена. Вспомнился сиванский мальчишка, впервые – совершенно ясно, без туманящих разум чувств. Может быть, Даль был прав, мальчик их не выдавал, а случившееся той ночью было неизбежно? Этому учили Корвина его наставники и отец: можно сразиться и выиграть, а можно сразиться и проиграть. Это тот риск, на который обязан идти полководец.

– Думаете, они за мной пойдут? – спросил Корвин.

– Покажите им свое сочувствие, сделайте первый шаг – и они шагнут вам навстречу. Завтра они увидят, что вы рискуете своей жизнью ради спасения диких. Тогда они найдут в вас не просто Принца-бродягу, но своего принца, а в один прекрасный день – и своего короля. Иней никогда не станет единым, если мы всегда будем разделены на диких и магиков. Лишь Вашему Высочеству под силу по-настоящему нас объединить.

Корвин понял, что предлагает ему Рейф: стать королем, который освободит диких и положит конец их страданиям. Королем, который объединит Иней.

Он посмотрел на свою ладонь. Ясно различимое клеймо урора слегка покалывало. Положив руку на рукоять скорострела, принц произнес:

– Придется действовать быстро. Выступаем на рассвете.

РЕНДБОРН СДЕРЖАЛ слово и исцелил раны Сигни, едва Кейт выудила из ее памяти рецепт черного пороха. Разумеется, только те раны, которые можно было исцелить. Что касается шрама на лице, Кейт и так понимала: никакая магия не избавит подругу от него. Как не вылечит и раздробленные кости ноги.

Пока Рендборн занимался Сигни, золотые отвели Тома и Кейт обратно в клетки. Оба молчали. На Кейт снова надели волшебный ошейник, но она безо всякого дара чувствовала, что со смертью отца в душе друга что-то надломилось. Похоже, он сам мечтал лечь и умереть. Она его понимала, виня в смерти Боннера-старшего себя. Ее упрямство дорого обошлось другу.

Однако сдаваться Кейт по-прежнему не собиралась. Это был еще не конец. До тех пор пока она действует, думает и дышит, шанс выкарабкаться остается. За эту теплившуюся надежду Кейт должна была благодарить Сигни. Оказавшись в разуме подруги, она обнаружила там сияние ее сущности, завораживающе яркое, несмотря на боль. Хотя в первый миг эта боль ошеломила, Кейт удалось выстоять, а затем и разделить ее с Сигни. Облегчение, которое испытала подруга, помогло ей не сломаться.

«Мне очень жаль» , – послала мысль Кейт.

«Не смей распускать нюни, – тут же пришел ответ. – Мы должны быть сильными, должны бороться до конца» .

Стойкость Сигни, не согнувшейся даже под пытками, укрепила силы Кейт. Обретенная на краткое время надежда почти иссякла, когда золотоплащники приволокли Сигни. Голова у той бессильно моталась, похоже, девушка опять потеряла сознание. На сломанную ногу ей наложили толстенную повязку. Инквизиторы затащили Сигни в соседнюю клетку и бросили на пол, точно мешок с картошкой. Кейт едва удержалась от крика.

Когда истязатели удалились, она приникла к решетке.

– Сигни, очень больно?

Нет ответа.

– Прошу тебя, не умирай. – Кейт вжалась лицом в холодные прутья, которые врезались в кожу, точно тупые зубы.

– Пока не собираюсь, – глухо пробормотала Сигни. – Ничего, мы еще побарахтаемся, главное – выбраться отсюда.

Но как же они выберутся? Кейт закусила губу, чтобы не произнести это вслух. Друзья не должны были услышать отчаяние в ее голосе.

– Вот эта штука нам поможет! – Сигни подползла к решетке и протянула ключ, очень похожий на тот, которым запирали ошейники.

– Где ты его раздобыла? – Кейт остолбенела, даже дыхание перехватило.

– Рендборн – самодовольный осел. Ему следовало переломать мне руки, а не ноги.

– Ты украла ключ у инквизиторов, пока они тебя тащили? – догадалась Кейт.

– Это куда проще, чем жонглировать ножом.

– Сигни, как же мне хочется тебя расцеловать!

– Нежности оставим на потом. Давай сначала выберемся отсюда.

Дрожащими пальцами Кейт взяла ключ и нашарила на ошейнике замочную скважину. Ключ вошел не без труда, однако когда она его повернула, замок щелкнул, и ошейник едва не свалился. Кейт успела его подхватить и приладить на место прежде, чем к клетке приблизился инквизитор. Когда он прошел, она сняла ошейник, чувствуя, что избавилась от тяжкого груза. Магия вернулась, пусть и уснувшая до зари. Ничего, скоро утро.

Со вновь разгоревшейся надеждой Кейт надела ошейник, чтобы не вызвать подозрений, подошла к другой стороне клетки и позвала Тома. Тот лежал ничком, уткнувшись в сгиб локтя, и даже не поднял головы. Кейт позвала второй раз:

– Том, Сигни украла ключ от ошейников. Мы можем сбежать, но требуется твоя помощь.

Боннер молчал.

– Том, ну пожалуйста! Без тебя мы не справимся.

Он тяжело вздохнул и медленно сел.

– Ну что я должен сделать?

Кейт не узнала его голоса. Ее неунывающий, жизнерадостный друг исчез. Вместо него в клетке сидело отчаявшееся, несчастное незнакомое существо. На душе у Кейт сделалось невыносимо. Она просунула Тому ключ, боясь, что друг откажется, но он взял и непослушными пальцами разомкнул ошейник.

– Ты сможешь утром сломать решетку?

– Смогу, конечно. Но что толку? Золотых слишком много, нам с ними не совладать. А у Сигни к тому же нога сломана.

Кейт прислонилась к решетке, лихорадочно обдумывая, что делать. Том был прав. Вдвоем им не справиться, а ведь одному еще придется нести Сигни. Инквизиторов надо было чем-то отвлечь и сбежать под шумок. Если бы с ними были Вианна и Киран, можно было бы устроить пожар, а так… Кейт обвела взглядом зал. В клетках спали драконы.

– Драконы! – едва не закричала она.

– Что – «драконы»? – откликнулся Том, сидевший с закрытыми глазами.

– Если ты сломаешь им клетки, я натравлю их на золотых!

– А ты сумеешь? – Том открыл покрасневшие, залитые слезами глаза.

– Да. В Торнволле у меня получилось, – уверенно ответила Кейт.

– Хорошо. – Том снова прикрыл глаза. – Утром уберемся отсюда и ни за что больше не позволим себя схватить.

Кейт поморщилась, не зная, как облегчить его страдания.

– Том, надо постараться поспать хоть немного.

Он что-то невнятно пробормотал и умолк. Кейт отползла к задней стене клетки и свернулась калачиком. Несмотря на усталость сон не шел. Она вновь и вновь прокручивала в голове события дня: вот отец Тома падает на пол с перерезанным горлом; на груди у Рендборна темнеет фиал с кровью ее собственного отца; мейстра Викас с довольным видом рассказывает о том, как измывалась над Хейлом, хвастается ловушкой, установленной в разуме короля Орвина. Кейт ощутила жгучую ненависть. Но мало-помалу она успокоилась и провалилась в тяжелый сон.