Марина Дяченко - Vita Nostra. Работа над ошибками

— …и он валит на зачетах, — шепотом закончил Костя, — как бешеная сноповязалка. Так что ты с ним не шути…

Сашка почувствовала, как поднимаются дыбом волосы на голове. Зачет в конце декабря. Она должна забыть Ярослава немедленно, выжечь из памяти любым способом.

— Костя, — сказала Сашка и бросила свитер на кровать. — Давай-ка проверим, что мы за информационные объекты.

Она уронила полотенце, оставшись выше пояса в одном только лифчике. Подошла к нему вплотную, а когда Костя встал, положила ладонь ему на затылок, заставила посмотреть в глаза — и обняла. Он сперва оцепенел, потом обнял в ответ, но очень неловко, будто дерево с сухими ветками. Сашка изо всей силы попыталась вспомнить, как они с Костей целовались в подъездах на первом курсе, это было запретно и здорово, сладко и весело. Поняла, что, обнимая его сейчас, не чувствует ничего. Что одна мысль о том, чтобы дотронуться мизинцем до руки Ярослава, бросает ее в жар, а Костю можно сколько угодно мять и тискать, он так же притягателен для нее, как диванная подушка. И вспоминается Женя, Новый год, Костина измена и все, что было потом, а ведь Сашка, казалось бы, давно простила…

Нет, он вовсе не был холодным. Он не был зимним деревом с сухими ветвями. Сашка почувствовала, как разгоняется его сердце и учащается дыхание, как он мягко привлекает ее к себе…

В следующую секунду Костя отстранился. Отступил, поднял руку, будто выставляя между ними невидимую стену:

— Сашка… Прости. Не могу. Это из-за Женьки.

Там, на набережной, много лет назад, мама улыбалась новому знакомому, и на щеках у нее появлялись ямочки. Особенная улыбка, Сашке она улыбалась по-другому…

Валентин стал для мамы тем, кем за несколько часов сделался для Сашки Ярослав. Фарит Коженников нашел его, единственного из миллионов, и подогнал в нужное место, в нужном настроении. И сошлись пазлы. И Сашкина мама сделалась счастлива и отпустила дочь учиться в Торпу.

А теперь любимого мужчины нет в маминой жизни и никогда не было. Вряд ли мама осознает свою потерю, а может, смутно осознает, но ничего не может изменить. Ее жизнь отдана была дочери, теперь будет посвящена внучке, а впереди ждет неизбежное одиночество…

«И меня тоже, — сказала себе Сашка и стиснула зубы. — Меня ждет одиночество, и отлично».

На улице Сакко и Ванцетти, в бывшем полуподвальном кафе напротив института, располагалась теперь пиццерия. Сашка купила последний огрызок пиццы за две минуты до закрытия.

Вернувшись в комнату, она впервые отперла дверь на балкон — длинный, идущий вдоль этажа. Железные поручни кое-где уже подернулись ржавчиной, и сам балкон был лишь чуть-чуть комфортнее средневекового пояса верности, но было приятно стоять вот так, на свежем воздухе, подставив лицо ветру. Знакомые деревья во дворе подросли, а некоторые успели высохнуть и лишиться половины ветвей.

«Вы должны восстановить информационную составляющую и вспомнить экзамен, — втолковывал ей Стерх. — Обязательно делайте записи в тетради каждый день, без перерывов».

Сашка разогрела свою пиццу, к тому времени напоминавшую подметку от сапога, слегка запачканную сыром с приставшей веточкой укропа. Голод тем не менее не тетка, и Сашка сжевала свой ужин до половины, прежде чем замереть с открытым ртом от самой обыкновенной мысли: а где, собственно, теперь Валентин? Жив ли он? Как сложилась его судьба — может, он даже счастлив?!

Сашка поперхнулась пиццей. На прежнюю квартиру Валентина — туда, где осталась его семья, — она никогда не звонила, но телефонный номер отчего-то помнила. Одно время этот номер висел на холодильнике под магнитом с изображением маленького замка — Ласточкиного Гнезда…

Она спустилась в холл вприпрыжку — сама не веря, что решится и позвонит.

— Алло, — сказал на том конце связи молодой мужчина.

— Здравствуйте, — сказала Сашка. — Могу я говорить с Валентином?

— С кем? — удивился собеседник.

— С вашим отцом, — Сашка даже не запнулась ни на секунду.

— Но, — ее собеседник растерялся. — Он здесь давно не живет…

— Вас не затруднит, — сказала Сашка, — продиктовать мне его актуальный номер?

— А вы кто?

«Я убийца реальности, — мрачно подумала Сашка, — и разрушитель грамматических конструкций».

— Я из Собеса, — сказала вслух. — У нас в документах указан его телефон.

— Но он не живет здесь уже шестнадцать лет!

«Почему?!»

— Бюрократия, — Сашка заставила себя говорить спокойно. — Номер устарел. Помогите мне, пожалуйста.

Записывать телефон она не стала — запомнила. Поблагодарила безымянного собеседника. Вытерла пот со лба.

Валентин развелся. Все равно развелся, много лет назад. Ушел из семьи добровольно, независимо от знакомства с мамой…

Но к кому он ушел? Вдруг в его жизни новая семья, и родился сын, и его назвали Валиком в честь отца?!

— Алло, — сказал на том конце связи мужской голос, на этот раз усталый и глуховатый.

Сашка почти не узнала его и на секунду запнулась:

— Валентин…

И забыла его отчество. Вылетело подчистую.

— Я коллега вашей жены, — ляпнула первое, что пришло в голову.

— У меня нет никакой жены, — сказал он с расстановкой. — Вы кому звоните?

— Простите, я ошиблась номером, — выдохнула Сашка.

Повесила трубку. Постояла несколько секунд, упершись лбом в пластиковую стену.

Он одинок, как и мама. Это, по крайней мере, справедливо… но ничуть не радостно.

— Оставь уже их в покое!

Сашка резко обернулась. Лиза стояла совсем близко, и непонятно, как она ухитрилась так бесшумно подойти. Сашка невольно напряглась, будто ожидая, что Лиза сейчас вспорет ей живот голыми руками.

Лиза увидела ее взгляд и отступила на несколько шагов. Примирительно растянула губы:

— Ты три раза набираешь свой домашний номер. И даешь отбой. Думаешь, им сейчас нечего делать, только слушать твои звонки?

Сашка перевела взгляд на трубку в своей руке и осознала, что Лиза совершенно права. Неприятно, что она подглядывает, что знает Сашкин домашний номер… Впрочем, информационному объекту, Слову великой Речи, напрягаться и шпионить не надо. Лиза сейчас понимает о Сашке гораздо больше, чем той хотелось бы.

— Это не твое дело, — Сашка вернула трубку на рычаг.

— Отойди-ка.

Лиза шагнула вперед, Сашка едва успела ретироваться к кадке с фикусом. Лиза уверенно сняла трубку, покосилась на Сашку через плечо:

— Как зовут твою мать?

— Не вздумай, — пролепетала Сашка. И добавила через несколько секунд: — Ольга Антоновна.

— Ольга Антоновна? — заговорила Лиза в трубку очень мягко и очень уверенно. — Я давняя подруга Александры, звоню, чтобы высказать вам искреннее соболезнование и спросить, не нужна ли помощь? Любая?