Марина Дяченко - Vita Nostra. Работа над ошибками

Или нет?! Сашка вдруг растерялась, представив, что любовь Ярослава нарисована, изъявлена на клочке бумаги, сконструирована; что, если Ярослав — проекция Сашкиных детских фантазий на удобно подвернувшегося одинокого мужчину?!

Нет-нет-нет. Она бешено замотала головой, удивляя людей вокруг. Не для того она сказала себе «осмелься», чтобы травиться сейчас тухлыми мыслями, отвратительными, как несвежая селедка. Когда от кромешного ада отделяет стенка мыльного пузыря, нельзя быть слабым. Слабые проваливают зачеты, а Сашка не может себе этого позволить.

Самолет опаздывал. На десять минут. На двадцать. Встречающие роптали, пока еще негромко. «Избаловали нас, — думала Сашка. — Хорошая авиакомпания, никаких регулярных опозданий на час-полтора…» Физрук не станет ее учить. Сашка должна отыскать путь, чтобы в декабре успешно сдать аналитическую специальность.

На экране телевизора на стене, над головами, крутился клип, по-видимому, музыкальный, но без звука и такой аляповатый, что Сашке захотелось потянуться рукой, как это сделала в ее присутствии Лиза, присвоить студию с плясунами и певицами и принудить их… что? Отжиматься от пола, разбежаться в ужасе?

Рейс опаздывал на полчаса. Сашка чувствовала, как в облако ее духов вплетается запах нервного пота — пока еще не ощутимый человеческим обонянием. Почему задерживается самолет?!

Вид из окна, у которого она заняла наблюдательную позицию, открывался прямо на посадочную полосу. Наверное, Сашка была первой, кто увидел серебряную точку в небе. Белая искра. Самолет расположился на глиссаде, никуда не торопясь, будто наслаждаясь моментом. Сашка быстро оценила свое отражение в стекле: в ней не осталось ни капли той решимости, с которой она пришла сюда. Зря нацепила кружевное белье и не пойдет к трапу, она же не сумасшедшая…

…Но можно ведь случайно оказаться рядом с ним в толпе, совсем случайно — надо, кстати, придумать легенду, почему она здесь…

Самолет коснулся посадочной полосы, из-под шасси поползли ленточки дыма и тут же растаяли. Плавно замедлившись, самолет покатил к зданию аэровокзала. Сашка посмотрела на свои ладони — они были мокрые, как если бы она только что стирала в проруби, и такие же ледяные.

Покатили к самолету грузовые платформы. Подъехал трап. Сашка пыталась различить силуэт за стеклом пилотской кабины, но бликовало солнце.

Потянулись по трапу пассажиры, вереницей потекли чемоданы из багажного отделения. Через минуту в здании аэровокзала сделалось людно: только что прибывшие поглядывали на Сашку с новым интересом, азартным и ревнивым, и потихоньку стягивались к ней, как акулы к серфингисту — будто невзначай.

По трапу спустились стюардессы. Вышел человек в белой рубашке с черными погонами, в фуражке, сдвинутой на лоб. Зашагал вниз, не глядя на ступеньки, ведя ладонью по перилам. За ним семенил второй пилот, на этот раз другой, полноватый и рыжий.

— Девушка, вы кого-то встречаете? — к Сашке невзначай приклеился еще один претендент.

Ярослав поднял голову, и Сашка испугалась, что сейчас он увидит ее сквозь стекло. Тогда, проскользнув сквозь толпу любопытствующих, она быстрым шагом направилась через зал, оступаясь на непривычных каблуках. Забилась в женский туалет, как в осажденную крепость, и сидела там почти час, пока ей не сообщили, что рейсов сегодня больше не будет и зал ожидания закрывается.

В холле на первом этаже без звука работал плазменный монитор: новости. Война, бомбежка, террористический акт. Триста пятьдесят погибших.

Сашка отыскала в холле тумбочку, с усилием передвинула к стене с панелью, встала на тумбу ногами, сбросив перед этим модельные туфли. Поднялась на цыпочки и выдернула шнур из гнезда. Экран погас.

— Заткнитесь, падальщики, — сказала Сашка своему отражению в темной плазменной панели и вытерла пот со лба.

— Ого, — сказали у нее за спиной, и Сашка увидела еще одно отражение — Андрей Коротков.

Он смотрел на нее снизу вверх, удивленным новым взглядом, и Сашка вспомнила, что платье выше колен сидит на ней довольно-таки смело.

— Привет, — она спрыгнула с тумбочки. — Где пульт от этой дряни, ты не знаешь?

— Охрененно выглядишь, — пробормотал Андрей.

— Вот и Физрук так считает. — Сашка обулась.

За стойкой у кофемашины на первом этаже не то ругались, не то громко о чем-то спорили. При появлении Сашки все разговоры стихли, а Костя, сидевший с краю, поперхнулся и закашлялся.

— Так, — Лиза прищурилась, внимательно ее разглядывая. — Здесь пахнет течной сукой, но это иллюзия, пацаны. Для Самохиной истинный кайф — подманивать мужиков, а потом динамить. Не ведитесь.

— Павленко, — Денис Мясковский встал, играя желваками. — Какого хрена ты опять?!

— Пошли со мной, — сказала Сашка, и Денис подумал, видимо, на одно мгновение, что предложение адресовано ему.

Он испуганно улыбнулся, вопросительно посмотрел на Костю, но Сашка повторила, глядя Лизе в глаза:

— Павленко, пошли со мной в мою комнату.

— Я гетеро, — Лиза отхлебнула кофе из картонного стаканчика. — С девчонками не сношаюсь.

— Пожалуйста, — сказала Сашка.

— Ты дура, Самохина, — бормотала Лиза, согнувшись в три погибели, пытаясь вытащить из-за шкафа Сашкину доску, а потом вылавливая закатившиеся под плинтус маркеры. — Какая ты безнадежная, унылая дура… Почему ты с ним не переспала? Так же все просто — иди и возьми! Но нет, мы королева драмы, рвем страсти в клочья!

Пыхтя, Лиза повесила доску на вбитые в стену крючья над письменным столом, и комната сразу изменилась, сделавшись теснее и неуютнее.

— Ох и возни мне с тобой…

— Я не хотела его подставлять, — сказала Сашка. — Думала, прогоню и забуду.

— Ты собиралась, что ли, своими играми его спасти? — Лиза фыркнула с крайним презрением. — Нет, деточка, это так не работает. Ты в Институте, ты все еще в Институте, и спасти твоего пилота можно единственным способом…

И она выложила маркеры на стол, черный, зеленый, синий и красный.

— Аналитическая специальность — такой же предмет, как все остальные. Если даже такая дубина, как Костя, все-таки сдал зачет, ты и подавно справишься.

Сашка удержалась от комментариев.

— Грамматический разбор делается мысленно, на тройбан на зачете этого хватит, — Лиза критически осмотрела белую поверхность доски. — У тебя есть зубная паста? Иногда губкой трешь-трешь, а следы все равно остаются. А это принципиально важно — стирать все, что ты намоделировала. Они токсичные, эти схемы.

— Мне не нужен тройбан, — сказала Сашка. — Мне нужно понимать, как это работает.

— Понять невозможно, можно только сделать, — Лиза провела черным маркером по ладони. — Первый шаг — ты наблюдаешь схему. Потом схема наблюдает тебя, и, если в этом месте прохлопаешь, схема тебя сжирает. Допустим, ты справилась. Дальше идет преобразование в другую систему символов. Сделаем поправку на специализацию, ты все-таки глагол, расфуфыренный и распиаренный, но если без пафоса — то глагол. Тебе придется действовать, а не описывать, что ты видишь… Телефон свой он тебе оставил?