Дмитрий Колодан - Дом Ночи [litres]

На секунду его взгляд затуманился, но затем он встрепенулся и сердито зыркнул на девочку.

– Хватит мне зубы заговаривать! Давай пей, потом спасибо скажешь.

Ива не стала спорить и сделала крошечный глоток. К несчастью, напиток оказался даже хуже, чем она представляла, – речная грязь и та была бы вкуснее. Все, чего хотелось после первого глотка, – это хорошенько прополоскать рот, можно с мылом. Она едва удержалась от того, чтобы сразу не начать отплевываться.

– Очень горькое. – Ива поморщилась. – И очень сладкое…

Хендерсон решил, что это похвала, и удовлетворенно кивнул. Сам он в один присест осушил свою чашку и теперь пальцем выскребал со дна остатки.

И в этот момент Ива увидела его совсем другими глазами: в белоснежном кителе с золотыми пуговицами, с аккуратно подстриженной бородой, счастливого и довольного. В серых глазах не было и тени нынешнего безумия. Господин Капитан стоял на мостике, улыбался и время от времени что-то выкрикивал в металлический рупор.

Ива растерялась. Опять чужое воспоминание. Кто-то взял и вложил его ей в голову, без каких бы то ни было объяснений и инструкций. Мол, сама разбирайся, что с этим делать. Но она понятия не имела, что от нее требуется.

– Э… А давно вы здесь? – наконец спросила Ива. Хотя на самом деле стоило спросить, как долго он не спит.

– Что? – Старик вздрогнул.

– Я спросила, давно ли вы на этом пароходе?

Хендерсон провел рукой по бороде, размазывая кофейную жижу.

– Так, девочка, давай договоримся – никаких вопросов. Вопросы до добра не доводят.

– Но…

На самом деле Ива уже получила ответ на вопрос, которого, правда, не задавала: почему борода у господина Капитана такого странного желтушного цвета. К тому же его слова навели ее на определенные мысли. Хендерсон и в самом деле не задавал вопросов, вообще никаких. Он так и не спросил, откуда пришла Ива и с какой целью, не спросил, кто она такая. Не потому, что не хотел знать, куда вернее слово «боялся».

– Я хочу есть, – сказала Ива. – Я сегодня не завтракала и на обед уже опоздала.

– Что? – дернулся Хендерсон. – О чем ты говоришь, девочка? Обед, завтрак…

– Еда. Слышали такое слово? Или вы тут не едите, что ли? Тогда я пойду домой. Если потороплюсь, может, к ужину успею…

В лице старика что-то переменилось. Словно он наступил на острую колючку и скривился от жуткой боли. А затем, не успела Ива среагировать, он метнулся и схватил ее за плечо. Ива громко вскрикнула от боли, но в ответ старик так сильно сжал пальцы, что у нее слезы брызнули из глаз.

– Никуда ты не пойдешь, девочка, – просипел Хендерсон. – С корабля нельзя сходить, или он схватит тебя и сожрет!

– Пустите!

Ива попыталась вырваться, но старик схватил ее второй рукой. Жестянка с недопитым кофе упала, расплескав по полу коричневую жижу.

– Глупая девочка! Ничего не понимаешь!

Ива попыталась пнуть старика по ноге, но тот ловко уклонился, а затем перехватил ее за волосы и с силой дернул вверх.

– Больно! – крикнула Ива.

– Больно будет, когда буньип начнет пожирать твою душу. Не думай, будто мне это нравится, – прошипел Хендерсон. – Я делаю это для твоего же блага. Если не наделаешь глупостей, потом спасибо скажешь.

Ива обмякла, сделала вид, что сдалась, а мгновение спустя рванулась в сторону. Но и этот трюк не удался. Господин Капитан с силой дернул ее за волосы. Ива упала на колени, и он с размаху влепил ей пощечину. Не дожидаясь, когда она поднимется, старик поволок ее по полу.

– Глупая девочка, – говорил он при этом. – Посиди под замком да хорошенько подумай о своем поведении…

В дальнем конце камбуза обнаружилась железная дверь, за которой находилось что-то вроде кладовки. Туда-то Хендерсон и затолкал Иву.

– Тут ты будешь в безопасности. Сюда он точно не доберется, он не выносит железа.

– Моя Матушка все узнает! Она придет за мной и… и…

Ива захныкала. Не от боли, а от обиды. Ей было стыдно: она-то считала себя смелой и сильной, а этот гадкий старик справился с ней в два счета. Одной пощечиной вернул с небес на землю.

– Никто сюда не придет, – отрезал Хендерсон. – Только буньип. Но мы его сюда не пустим.

Он захлопнул тяжелую дверь. Скрип и лязг.

Обхватив колени руками, Ива сидела на железном полу и плакала. Как она ни пыталась сдерживаться, а слезы текли и текли. Она вытирала их волосами, размазывая красную грязь. Ива была уверена, что жгучее солнце высушило ее без остатка, что внутри не осталось даже капли влаги. Откуда же тогда слезы? Соленые, жгучие, разъедающие глаза…

Никогда еще Ива не чувствовала себя настолько беспомощной. Она жила не самой спокойной жизнью и постоянно влипала в неприятности. Ей казалось, что они слетаются к ней, как осы на блюдце с вареньем. Порой ее жизнь висела не на волоске, а на тоненькой паутинке: дунь – и оборвется. Но она всегда находила выход. Крошечную лазейку, через которую она могла ускользнуть. Как будто судьба играла с ней в поддавки, оставляя ей право на последний шанс.

Но сейчас все вышло совсем иначе. Из коморки с железными стенами не было выхода – Ива это и понимала, и чувствовала. В кромешной тьме она не могла разглядеть собственных пальцев, когда подносила их к кончику носа. Но это была неправильная темнота, фальшивая. Раньше, если ее заставала ночь – в лесу и даже под землей, Ива всегда ощущала присутствие Матушки. Описать это чувство словами сложно, Ива толком и не осознавала его до тех пор, пока не очутилась в железной коробке. Здесь Матушки не было. И это отсутствие оглушило Иву. Она не понимала, что тому виной: злые слова старика или же Матушка в самом деле не могла сюда добраться. Но впервые в жизни Ива осталась по-настоящему одна.

Она уже исследовала комнатушку, но не нашла ровным счетом ничего. Стены на ощупь были шершавыми и теплыми, с выпирающими сварочными швами. Тысячу раз Повариха грозилась запечь ее в духовке, но, только очутившись в железном ящике, Ива поняла, как это могло бы быть. Вот если бы Роза была рядом!

Она всхлипнула. Проклятый Кинджа! Вот кто во всем виноват. Это он завел ее сюда, а затем сбежал. Сам, поди, уже вернулся домой и купается в холодном снегу, а о ней и не вспомнил. Вот доберется до него Матушка, мало ему не покажется…

Ива встала, чтобы размяться, и тут же села обратно. Какой смысл? Быть готовой к тому моменту, когда Хендерсон откроет дверь? Но Ива не верила, что это случится. Старик свихнулся на своем буньипе, которого, возможно, и не существует вовсе. Не исключено, что Хендерсон уже и забыл о ее существовании, а когда вспомнит, будет поздно… Какой бесславный конец для дочери Матушки Ночи!

– Забыл? – Господин Капитан рассмеялся. – Что вы, мадам! Обижаете. Я помню всякого, кто ступал на борт этого корабля. А вас и подавно.