Владимир Сухинин - Закон долга [litres]

Змеи удлинялись и ощупывали пространство вокруг существа. Артем уже видел, что они могут, и с нарастающим ужасом наблюдал за этим смертельным танцем. Они своими движениями напоминали живых змей, которые то сворачивались в клубок, то разбегались, ища жертву. И самое ужасное в его положении было то, что он не знал, что ему делать. Как противостоять этой твари? А тварь не двигалась с места, но с каждым новым сокращением черного сердца змеи все ближе подбирались к лодке, и их приближение сопровождалось нарастающим страхом, переходящим в сковывающий, леденящий ужас. Когда стоишь перед смертельной опасностью, ищешь выход и понимаешь, что ничего сделать не можешь, а умирать ох как не хочется, душу и сердце начинает заполнять паника. Мысли исчезают, вернее, они начинают бестолково метаться, и хочется лишь одного: сбежать, спрятаться, скрыться. Артем на периферии своего сознания это понимал и чувствовал, что не может справиться с собой, с накатившей паникой и ужасом, заполонившим его ум. Холодный пот тек по спине и выступил на лбу. Напряжение уже давило, сминало волю, как папиросную бумагу, и Артем, казалось, даже кожей чувствовал: сейчас что-то должно произойти. Нечто не просто плохое, а немыслимо ужасное, непоправимое.

Тревога сиреной взвыла в сознании Артема. Он больше не раздумывал, спонтанно выхватил свой костяной нож и выставил перед собой, как последнюю преграду перед надвигающимся несчастьем. При этом он со смешанным чувством удивления и страха ощутил растерянность существа, запертого в ноже, и его желание спрятаться. Торопясь, Артем сплел им заклинание ямы с волчьими шипами и активировал его на том месте, где стояло создание извращенного ума.

Тварь мгновенно ухнула вниз. Приободренный успехом Артем поспешил создать коварную плиту, что погребла под собой Свада и старика колдуна. Из свода пещеры появилась плита и рухнула вниз. Несколько мгновений ничего не происходило. Артем в сильном напряжении ждал результата, и, когда заклинание развеялось, он с облегчением увидел груду костей и темного спрута, что хаотично, как осьминог, выброшенный из воды, бился на земле.

«Получил гад!» – мстительно подумал Артем и тут же понял, что радоваться рано.

Спрут лупил своими щупальцами вокруг себя, и кости, прикрытые окровавленным тряпьем, что раньше были платьем девушки, неожиданно стали собираться вместе. Они, движимые чьей-то злой волей, как живые существа ползли друг к другу. Сталкивались, меняли места, и вдруг перед Артемом появился костяной паук, у которого вместо головы была пульсирующая злобой тьма. Он ощущал всеми обостренными чувствами эти эманации злобы, лютый голод твари, готовой пожрать его и солдат.

Цок-цок! – разорвал тишину стук костей о камни пола пещеры. Артем вздрогнул. Невообразимое создание неведомого, порочного создателя, неуверенно раскачиваясь при каждом шаге, двинулось к людям, находящимся в лодке. Щупальца шарили перед пауком. Они искали того, кто убил прежнее существо. Они жаждали мести и нечеловеческих мук убийце. Всепоглощающая ненависть и дыхание смерти заполнили грот.

Артем, на время освободившийся от сковывающего страха, оттолкнул лодку, и она отплыла на пару метров от скального основания пола пещеры. Паук шел все более уверенно и доковылял до края берега. Нерешительно остановился. Щупальца коснулись поверхности воды и быстро отпрянули.

В голове у Артема и замерших от охватившего их ужаса солдат тихо прошелестело:

– Я знаю, что ты здесь. Я чувствую тебя…

По телу Артема пошло онемение. Он не мог сдвинуться и почувствовал, как руки стали такими тяжелыми, словно налились свинцом. Он с огромным трудом, как последнюю полосу обороны, поднял нож и выставил перед собой. А голос продолжал нашептывать:

– Не спорь со мной. Твоя судьба предрешена… Смирись и приди ко мне…

Один из солдат застонал и, взмахнув рукой, погреб к берегу. Делал он это медленно, и лодка по чуть-чуть стала приближаться к твари.

Преодолевая сопротивление навалившейся тяжести, Артем с трудом оглянулся. Увидел, что второй солдат впал в бессознательное состояние или сошел сума. Он закатил глаза и пускал слюни на грудь. А лодка медленно, но неумолимо подплывала к берегу, где шевелил щупальцами костяной паук.

Неожиданно к Артему пришла мысль: «Моя дорога не в пасть к пауку! Открыта лишь дорога на костер!»

Это малорадостное откровение помогло ему скинуть колдовское наваждение. Он, сам того не ожидая, вспомнил молитвенник, и слова молитвы сами собой потекли из его уст:

– Свет отгоняет тьму. Он открывает спрятанное во тьме и рассеивает злые помыслы. Да убоятся света его враги!

И в тот же миг Артема окутало слабое сияние. Паук замер, и щупальца, уже дотянувшиеся до лодки, отдернулись.

– Свет! Боль! Нет!

Артем пошатнулся от громкого крика чужой боли, прозвучавшего у него в голове. Приободренный маленькой победой над чуждым колдовством, он уже более твердо стал произносить слова молитвы, услышанные им в монастыре преподобного Брока. Если раньше это казалось ему суеверием неграмотных монахов, паразитирующих на примитивных верованиях жителей королевства, то теперь он ухватился за молитву как за спасательный круг.

– Да поразит врага оружие света! – прошептали его губы. – Да сгинут с лица земли все ищущие тьму! – уже громче и тверже произнес он.

В его голове раздался истошный визг. Он словно циркулярная пила вгрызся в мозг, в обостренные нервы и стал пилить по живому. Немилосердно заныли зубы. Нож затрясся, задергался и выпал из его ослабевших рук. Пальцы практически ничего не чувствовали. Нож с негромким всплеском ушел под воду. Артем сильно покачнулся, не удержался и, подняв фонтан брызг, бревном упал в воду. Он ушел под воду с головой, и это будто смыло оцепенение. Он уперся руками в дно и, отплевываясь, вынырнул на поверхность. К его удивлению, в руке он держал костяной нож.

Мимолетно, на границе сознания промелькнула мысль: «По-видимому, его невозможно потерять».

Артем поднял голову и с ужасом уткнулся взглядом в черную сгущающуюся перед ним тьму. Паук стоял в шаге от него. Тьма клубилась возле его лица, и от нее веяло то ли мертвенным холодом, то ли огнем бездны. Да это было и не важно, а важно было то, что тьма была смертельно опасна. Артем постарался отстраниться подальше от головы паука.

– Прими смерть как избавление… Смерть – это радость… смерть – это покой… – прошелестело у него в голове, и щупальца медленно потянулись к нему.

Артем, потеряв волю к сопротивлению, покорно закрыл глаза и приготовился умереть. Теперь смерть казалась ему лучшим выходом. Сознание затопила обреченность.

«Зачем жить и мучиться, искать лучшей доли, притворяться, обманывать? Уж лучше так покончить с жизнью одним махом…» – Артем бессильно опустил голову и закрыл глаза. Все его мысли и желания улетучились, теперь он не боялся смерти, он ее покорно ждал.