Владимир Сухинин - Закон долга [litres]

– Я камень. Я просто камень…

Эту способность слияния с природой дал ему в благодарность за спасение Иль. Сначала Артем не понял, что за подарок он получил. Зачем ему сливаться? Он не бабочка и не цветок. Но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят…

Его отстраненные мысли прервал тихий шорох. Мимо тихо прошелестели шаги.

«Один! – догадался Артем. – Все-таки они меня потеряли». Он скосил глаза и увидел ноги, обутые в мягкие короткие сапоги из оленьей кожи. Дикари любили эту обувь, пришлась она по душе и Артему. Дикарь стоял рядом, в полушаге от камня, и не видел Артема.

«Недоумевает, где я, – догадался Артем. – Как переменчива, оказывается, жизнь!»

Еще недавно он был охотником, затем дичью, потом вновь охотником, а теперь его загоняли, как зайца. Загоняли умело, оставляя единственный путь, который, как понимал Артем, вел в ловушку. Артем покрепче сжал в руке свой костяной нож. У того открылась новая способность. Он вводил человека, в которого вонзался, в болевой шок. Раненый замирал и секунд десять не мог не только пошевелиться, но даже вздохнуть. Это очень пригодилось. Артем без размаха вонзил нож в икру дикаря и вскочил. Дикарь с топором в руке застыл, открыв рот, и широко распахнутыми глазами уставился в землю. При этом он не видел Артема и ничего сделать не мог. Слишком неосторожно подобрался близко.

Следующий удар пришелся по шее. Молниеносно отскочив, Артем спрятался за большой валун с другой стороны и присел на корточки.

Дикарь стоял неподвижно, а из его шеи бил фонтан крови.

«Пятый», – мысленно подсчитал Артем. Он не обращал внимания на раненого дикаря, знал, что тот через несколько секунд умрет.

Из кустов тенью выметнулась Лариска. Сбила дикаря на землю и стала жадно лакать вытекающую кровь. Артем равнодушно отвернулся, закрыл глаза и сосредоточился. Потянулся к образу шамана и почувствовал, как часть его души оторвалась от тела. Теперь он уже не боялся этого состояния. В теле остался Артам и с ним их связующая нить судьбы. Она-то и держала сознание Артема на тонком, но крепком поводке. А в первый раз он так струхнул, как если бы на высоте десятиэтажного дома вдруг остался без видимой опоры под ногами. В тот раз, получив шок, он, боясь пошевелиться, завис над телом.

Невольно он вспомнил, как все начиналось…

Утро после бани не предвещало ничего плохого. Он проснулся на сероватых льняных простынях и некоторое время не мог понять, где он. Свет проникал через бойницу, вырывая из сумрака комнаты часть стола, пола и кусочек двери.

Причем у двери лежал сплетенный из разноцветных полосок половичок.

«Так, я в своей комнате, в крепости», – вспомнил он и с удивлением ощупал простыню, затем одеяло. Мягкое, как у него дома, из пера птицы. Но этого мало, под головой была подушка, и рядом еще одна, точно такая же, как на которой он спал, и она была… примята.

– Что за дела? – пробурчал Артем и заглянул под одеяло. Голый! Снова голый. Немного растерянно оглядел комнату. Рядом с кроватью на табурете лежало его исподнее армейское белье – рубаха и кальсоны.

Артем, стараясь не шуметь, встал и быстро натянул кальсоны. Огляделся и увидел у двери деревянное ведро для справления малой нужды. Радостно вздохнув, что не надо бежать на улицу, поднял крышку и с огромным облегчением… облегчился.

То ли Козьма стоял и караулил за дверью, то ли просто мимо проходил и услышал звуки в комнате мага, но дверь приоткрылась, и в щель заглянуло лицо денщика.

– Проснулись, мессир?

– Как видишь. Закрой дверь! – неприветливо буркнул Артем, недовольный тем, что его застали за таким интимным занятием.

Козьма закрыл дверь и спросил:

– Бриться будете?

– Буду.

Вскоре раздался стук, и в комнату с тазом в руках вплыла молодая женщина. Покачивая бедрами, прошла на середину и поставила таз на стол. Брюнетка лет тридцати. Широкая в бедрах и узкая в талии. Разрумянившаяся, волосы убраны в косу и закручены на голове в кольцо.

«Что твоя кубанская казачка. Ну прямо кровь с молоком!» – непроизвольно подумал Артем и шмыгнул под одеяло.

– А где Козьма? – проклиная себя за смущение, а денщика за подставу, спросил он.

– Так он уше-ел. – Голос у молодки оказался приятным, мелодичным, с напевом.

– Ушел? – Артем совсем растерялся. Вот не мог он просто так общаться с красивыми женщинами. Хоть дворянка, хоть крестьянка, ему было все едино. Не мог пересилить свое смущение и проклинал себя почем зря. Но выход нашелся.

– Артам, вылезай, – приказал он. – К тебе пришли.

– Кто?

– Двое с носилками и третий с топором.

– Зачем?

– Бриться! Вылезай давай, тут женщина.

– А-а! Поля! Так я сейчас.

«Ну точно, по его душу, – понял Артем. – Разве этот бабник кого пропустит? Зараза похотливая! И что с ним делать?.. Или пусть его… Пусть спит с кем хочет. Чего я-то мучаюсь. Горбатого могила исправит. Может, получив порцию женской ласки, дурковать не будет… – А от следующей мысли даже вспотел. – Только бы не женился!»

– Артам, – уже из глубины сердца позвал он товарища. – Ты можешь спать с кем хочешь, только не женись, понял?

– Да понял…. не мешай.

Артему даже показалось, что он услышал тихий игривый смех. Почувствовав, что краснеет, вновь отрубился.

Пришел он в себя, уже держа ложку в руке. Подержал недоуменно ее перед собой и сунул в рот. Проглотил лапшу и почувствовал, что вкусно.

Напротив сидел Козьма и с любопытством смотрел на мага. И в его глазах прыгали чертики.

– Ты уже поел? – спросил Артем.

– А как же, мессир, Поля и Квета накормили.

«Ага. Это те самые молодые вдовы, что прислал Турган, – догадался Артем. – Негодник, выбрал, наверное, самых симпатичных».

– Что вчера было? – спросил Артем, чтобы хотя бы немного понимать обстановку.

– Так баня была, мессир. Не помните?

Артем не смутился.

– Не помню. Рассказывай, что было.

А чего смущаться? Его и так считают странным. Одной странностью больше, одной меньше, об этом уже не стоит беспокоиться. Странных всегда боятся, а это ему сейчас и нужно. Под боком больше пятидесяти здоровых мужиков, бывших преступников, а он один.

– Так что было-то? – повторил вопрос Козьма. – Зашли вы в баню один, значит… а вышли втроем… вот.

– С кем? – Брови Артема взметнулись вверх. Он строго посмотрел на денщика. – Мне что, щипцами из тебя слова тянуть?

– Щипцами не надо, мессир, – испугался Козьма. – Вышли вы в чем мать родила с Полей и Кветой. Радостные все такие, довольные. Аж завидно стало… – продолжил Козьма, и широкая, мечтательная улыбка непонятно почему расплылась на его лице. Но, посмотрев на хмурого мага, Козьма тут же стер улыбку с лица. – Потом, стало быть, поднялись сюда… сели ужинать. Приказали самогоночки принести… потом, как посидели и выпили, вы стали петь.