Екатерина Соловьёва - Вечерняя звезда [litres]

Растениям, похожим на земные, нитка Летара давала привычные имена. Значит, у кумджири аналогов в моём мире не нашлось, и нитка была бессильна в его переводе.

– Сейчас вас отвезут в гостиницу. Обед, отдых… А в шесть рекомендую взглянуть на урожай. Четвёртая суточная фаза – самая показательная.

«Действительно. – Я сдержала смешок. – И главное – кардинально отличается от третьей».

– Это он нарочно, – шепнул Рисса в карете. – Знает, что я из Батты. В Батте самой важной фазой считают первую. А в Московии?

– Тоже первую.

Рисса просиял.

– Но мы не будем разочаровывать уважаемого мага, – поспешила добавить я.

– Разумеется, – хмыкнул растениевод.

– Позвольте полюбопытствовать, – Рисса оторвался от обеда, который нам подала в маленькой, надраенной, как весь Ордэс, гостинице трясущаяся от страха служанка. Волшебников тут открыто боялись. – Где вы так выучили язык? Я сам свободно говорю по-ордэсски, но у вас даже акцента нет. Или он близок к вашему родному? На каком, кстати, говорят в Моско- вии?

– На… московском.

– Простите, госпожа, я вас совсем замучил.

– Нет, нисколько.

Я ела томлённый в сливках кумджири под сырной корочкой. Он был восхитителен.

– Тогда, пожалуйста, скажите что-нибудь по-московски. Очень интересно, как он звучит.

Я напряглась. Благодаря нитке языки менялись неосознанно.

– Ну… Кумджири по вкусу напоминает картошку и топинамбур, но отдаёт грибами.

– О! – замер он. – Великолепно! Дивная фонетика! Никогда в жизни не слышал ничего подобного.

В шесть мы прибыли на поле, засеянное морковкой. Рисса выдернул парочку за пышные хвостики и сунул обратно. Неуловимый жест – и оранжевые красотки быстренько ввинтились в землю гигантскими саморезами. Парень озабоченно потёр подбородок.

Что ему не понравилось?

Рисса посмотрел на солнце, плавным жестом подогнал воздух к лицу.

– Как на ваш взгляд, госпожа?

– Земля суховата. – Больше ничего в голову мне не пришло.

– Вы совершенно правы. И критически низкий коэффициент Кадлера.

– Несомненно. Сударь, – повернулась я к господину Пирсу, – кто у вас отвечает за погоду?

Тот скривился, будто лизнул мыло.

– Господин Сунгарис. Но я не стану к нему обращаться. Ни за что.

– Извините?

– Вам, сударыня, хорошо рассуждать, – взвился он, хотя я не рассуждала ни хорошо, ни плохо, – а у него отвратительный характер. Отвратительный! И он не стесняется применять магию к порядочным людям.

– У вас же в Ордэсе строгое ограничение на использование магии! – удивилась я.

– Господин Сунгарис имеет специальную лицензию. – Он выкатил глаза, намекая на то, каким образом получают специальные лицензии.

– Тогда пусть ваши помощники таскают воду.

– Вы представляете, о чём говорите? Рядом ни одного водоёма больше лужи.

«Какого ж рожна вы насажали тут всякой лабуды, если её поливать нечем?!» – хотелось спросить у него, но ответ был очевиден. Я уже давно поняла: волшебство – ловушка. Рассчитывая на него, вы неизбежно попадёте в сети его носителей. И неизвестно, легче ли это, чем поливать морковь по старинке.

– Придётся самой. – Я нашла на небе увесистую тучку и положила руки на медальон, стремительно нагревающийся под одеждой. – Не обессудьте, я не погодник.

Туча рванула к нам как ошпаренная, стянулась, мрачнея, в погрохатывающий шар и лопнула проливным дождём. Промокшие до последней тряпки, мы втроём влетели в контору.

– Я укажу в отчёте, что вы владеете погодной магией! – задыхаясь, прокричал сквозь гром и шум ливня чиновник. – Вам добавят вознаграждение. – И вытер лицо мокрым носовым платком.

– Слышала, деньги можно заменить артефактом.

– Да, если он продаётся и вам на него хватит. Что вас интересует?

– Смягчитель сердца.

– О! – оживился чиновник. – Редкая магия, но неходовая. У неё очень узкий спектр действия. Многие вообще считают это шарлатанством. Однако воля ваша. Я напишу запрос.

– Спасибо, сударь.

Началась моя растительная жизнь. Один день повторял другой: поля овощей (особенно добивал синий лук, капризный, как орхидеи, и с резким тухловатым запахом), плодовые сады, возвращение в маленькую гостиницу, трясущаяся от страха прислуга, подающая нам еду. И сон, в который я звала Вольфрама изо всех сил, оставшихся после выполнения продовольственной программы королевства Ордэс. Но он мне не снился. Лишь однажды в моём сне загорелись два раскосых золотых огня. Проснулась, будто от удара. В его глазах стояли боль и тоска, а в моих ушах – Пуччини. Чио Чио Сан решила спеть последнее «Прости» своему вероломному морскому котику [19] Японку Чио Чио Сан, героиню оперы Джакомо Пуччини «Мадам Баттерфляй», бросил муж – американский морской офицер. . Как мило с её стороны! Ну, хоть не Шопен, и на том спасибо.

Я уже освоилась в городе. Мне кланялись лавочники и цирюльники. Весть о магичке, наполняющей амбары отборными плодами земли, а местную казну – монетами, распространилась. Меня зазывали в таверны, а галантерейщики предлагали ткани и тесьму со скидкой. Как-то в кондитерской, где мы с Риссой присели выпить по чашечке цветочного чая с яблочными пирожными, я услышала разговор.

– Кого же ты выберешь, Шильда? Срок траура кончился, а ты ещё так молода и хороша собой. Нет обременяющих детей от прошлого брака, зато есть денежки почившего господина Габари.

– Ну… Не знаю… Расмус Балли богат, но не слишком хорош собой. У Дайрена Ковиша вспыльчивый нрав, его слуги вечно ходят в синяках. Таар Нотл красив, состоятелен, но так неразговорчив и мрачен! Линда Тампер пожаловалась, что за тридцать лет не обмолвилась с ним и дюжиной слов! А ведь она его кузина, они проводят вместе все семейные праздники. Линда ещё и болтлива, как моряк в отпуске.

Я обернулась на приятный голос. Очаровательная брюнетка около тридцати деликатно лакомилась фруктовым пудингом.

– Орлиб слывёт распутным, – продолжала она, – господин Маске староват, и у него столько наследников!

– А Тэлвор? – спросила блондинистая пышка.

– Тэлвор Пирс? Никогда не слышала о нём ничего дурного. Слишком строг в обращении, пожалуй.

– Как большинство чиновников.

– Умён, не склонен к излишествам. Говорят, он добрый и надёжный. Из него выйдет идеальный муж. Но…

– «Но»?

– Он лысый!

Хотелось сказать ей, насколько это бывает эффектным и мужественным, но вспомнила слова Роланда о том, что в его мире лысых почти нет, да я и сама их не встречала.

– В форменной шапке, – Шильда отложила ложечку, – он мне нравится. Лицо благородное, стройная фигура… А как представлю, что он её снимет!..

На следующий день к нашему с Риссой обеду (этот мальчик с его восторгами по любому поводу скрашивал мои скучные овощные будни) присоединился господин Пирс.