Ивар Рави - Мишааль

Затем камера показала трупы охранников Зияда, монотонный закадровый голос бубнил, что остальные трупы изувечены настолько, что от их показа пришлось отказаться, чтобы не травмировать психику женщин и детей. Вот лжецы, там всего один труп, а не трупы, что в моей каморке без штанов лежал.

Бадр, почувствовав мое состояние, успокоительно взял мою руку, но тотчас отдернул, вспомнив нашу недавнюю размолвку.

— Не переживай, Саша, они нас не возьмут. Больше я не дам тебя в обиду!

Ну вот как можно не любить такого славного парня? Но не в моем случае, хотя чувство симпатии и глубокой признательности мне было не скрыть ни от него, ни от себя.

— Бадр, давай определяться с дальнейшими планами. Мне в любом случае нужны бумаги. Даже если мы выберемся из города, нам не сесть ни на самолет, ни на судно. Ты же работал в службе разведки, неужели у вас там не было подпольных изготовителей документов? Мне пойдет гражданство любой страны, а как доберусь домой, восстановлю свои настоящие.

— Саша, после того как мое фото показали по телевизору и на всю страну объявили шпионом, никто мне не захочет помочь. Да и все места дислокации явочных квартир, пароли, шифры наверняка сменили. Кстати, ты, когда устроила побег, как ты собиралась перейти границу с Иорданией? Ты же двигалась в сторону от пограничного перехода.

— Я хотела пройти по пескам, минуя патрули. Меня так и привезли в Саудовскую Аравию, — ответил я, ставя на стол бутерброды, и заваривая кофе.

— Тебя везли профессионалы, которые знают карты минных полей, знают места зыбучих песков, расписание патрулей. Если бы мы тебя не догнали, ты, скорее всего, была бы мертва, — промычал с полным ртом араб.

А вот про мины и зыбучие пески мне никто не говорил! Хорошо, что в тот момент я не знал, иначе не решился бы на побег.

— А ты знаешь про места, где мины и патрули?

На мой вопрос Бадр кивнул утвердительно и, проглотив разжеванный бутерброд, огорошил меня:

— Только это не сработает. В том направлении нас и будут искать. Зиад знает, откуда тебя привезли. Логично, что ты будешь пытаться вернуться именно в Иорданию. Наше единственное спасение — отсидеться пару недель, пока не спадет интенсивность поисков и не замылятся глаза у наших охотников. Потом мы рванем в противоположную сторону, предположительно, в Джидду, искать нас там никому не придет в голову. В порту много кораблей, возможно, нам удастся попасть на один из них, направляющихся в арабоязычные страны Африки. Решить проблему с документами для тебя в Алжире или Ливии будет намного проще. Ведь для тебя неважно, какого государства будет паспорт?

— Абсолютно неважно, для меня важнее легализация. — План мне казался разумным, кроме одного: — А как мы попадем на корабль? Разве там нет проверки пограничной службой?

— А как, ты думаешь, тысячи нелегалов попадают в разные страны? Деньги! А с деньгами, Слава Аллаху, у нас нет проблем.

Бадр уже умял третий бутерброд, когда я шлепнул его по пальцам, защищая свои три оставшихся. Это ему кажется, что я хрупкая девушка, мне, чтобы наесться нужно больше, чем ему, обмен веществ такой.

Позже мы сидели и обсуждали детали, строя планы добраться до Джидды и свалить из страны на корабле, когда у меня в голове созрел вопрос:

— Бадр, а что дальше? Допустим, доберемся мы до Ливии, где сейчас гражданская война, а значит, государственный контроль за документами ослаблен. Стану я гражданкой Ливии и получу визу в Россию. Не удивлюсь, если окажется, что с Ливией у нас безвизовый режим, любим мы диктаторские режимы. А ты, какие планы у тебя, Бадр?

Араб на мой вопрос даже не задумался и ответил с прямотой, которая мне понравилась:

— Я буду с тобой, доставлю тебя домой, и, если ты не видишь своего будущего со мной, уеду, как только ты будешь в безопасности.

— И ты уедешь, оставив любимую девушку? — Ужасно хотелось потроллить.

— Любить можно всегда и везде, настоящая любовь в том и заключается, что, если для счастья любимой ты должен умереть, значит, ты должен найти в себе силы умереть.

«Бадр, прекрати», — мысленно взмолился я. Еще пять минут таких разговоров — сам оседлаю тебя, забыв обо всем на свете. Предательски заныло внизу живота, теплые волны пошли по животу вверх и по бедрам.

— Давай сначала выберемся, а планы на жизнь будем строить потом.

Мой голос прозвучал хрипло, так что Бадр даже взглянул на меня.

— Ты простыла, Саша? — В его голосе звучала тревога.

— Нет. Все в порядке, но у нас есть проблема. Нам нужно закупиться хлебом на несколько дней, потому что часто ходить в магазин рискованно, рано или поздно нас опознают. И я думаю, что сегодня лучше схожу я, потому что здоровый молодой мужчина, покупающий хлеб регулярно, вызовет подозрений больше, чем немая женщина в хиджабе.

Я вспомнил трюк, однажды использованный мной в Аммане для похода в магазин. Труднее всего было убедить этого карабахского ишака, что так безопаснее и меньше бросается в глаза. Когда я надел на голову платок, максимально опустив его на лоб и дополнительно замотал подбородок концами платка, Бадр нехотя согласился, что узнать меня практически невозможно. Темно-лиловый синяк привлекал внимание на себя, отвлекая его от цвета глаз: типичная немая арабка, побитая мужем за немногословие.

Бадр очень не хотел меня отпускать, но дорогу объяснял обстоятельно, настояв, чтобы я взял пистолет. С ним пришлось помучиться. В конце концов я засунул его дулом в трусы, надеясь, что не вывалится по дороге. Дай Бог, чтобы не пришлось его применить, иначе придется предварительно стриптиз показать, задирая платье. По дороге я ощущал холод пистолета, пока он не согрелся в таком уютном местечке. Еще бы, там такая печка работает! А все Бадр виноват. Ситуация с ним становилась все проблемнее, потому что тело жило по своим законам и никак не желало подчиняться указаниям мозга.

Местный «Тысяча мелочей» оказался довольно большим магазинчиком ангарного типа, в котором реально было найти все. Набрав в корзину хлеба, свежих овощей, предметов гигиены, я подошел к кассе.

В Саудовской Аравии практически нет женщин-продавцов. В крупных торговых центрах работают иностранки преимущественно из Пакистана и Филиппин. Здесь же сидел толстый мужчина среднего возраста. Невозмутимо пробив мне чек и даже не поморщившись при виде прокладок, он по-арабски озвучил цифру и после моего жеста, презрительно бросив «глухонемая», протянул мне чек. Я оплатил товары, переложил покупки в сумку, и в этот момент пистолет, которому, видимо, надоело греться в таком шикарном месте без дела, начал медленное движение вниз, грозя выпасть из трусов по передней линии бедра. Резко присев, я схватился за живот, под ошалевшим взглядом кассира. Хватая себя руками, имитируя боль в животе, я дождался, пока кассир позвал на помощь, отвлекаясь от меня — и одним движением через платье вправил ствол пистолета обратно. Со стороны склада спешила на помощь пожилая женщина. Подхватив сумки, я замычал что-то нечленораздельное и под окосевшим взглядом кассира и женщины прошаркал к выходу, отчаянно мотая головой.