Георгий Крол - Где мы – там победа! [litres]

Я стукнул в окошко кабины. Грузовик мигнул фарами легковушке, и скоро мы остановились. К нам в кузов перебрался радист. Мы стояли на обочине в месте, позволяющем просматривать дорогу на пару километров в обе стороны. Чтобы составить шифровку, необходимо было время, около часа. Пока радист работал, я решал, в какую сторону будем выходить – к морю или к линии фронта. К морю, если уложимся до рассвета, казалось проще. Текст был готов в 03.18. Ну, что ж, успеваем.

Передачу вели с колес, причем двигались на север. Крюк, если судить по карте, очень большой. Правда, по прямой до линии фронта – около семи километров, а так получается пару километров к ней, потом вправо и, петляя, к берегу. Расстояние раза в три больше. Зато немцы, а в радиоперехвате они спецы, начнут нас ловить именно у линии соприкосновения, в своих ближних тылах, а мы уйдем морем. Тихо и без лишнего шума. Условный сигнал выхода этим путем передали сразу после шифровки.

Собственно, так все и получилось. Передав радиограмму, тут же сменили маршрут. Похоронили «Опель» в ближайшем овраге и дальше двигались на одном грузовике. Причем в кабине сидел переводчик в форме гауптмана. Единственного унтер-фельдфебеля, командира поста, который нам попался по дороге, он лениво послал, махнув документами. Унтер, которого посреди ночи сорвали с места и бросили на замену фельджандармов, решил не лезть не в свое дело, и мы поехали дальше. А жандармы в это время перекрывали дороги далеко за нашей спиной.

В назначенное время нас ждал баркас. Группу вместе с пованивающими «языками», доставили на сторожевой катер, причем фрицев умудрились «уронить» в воду. Вроде как постирали слегка. Помогло не очень, но попытка не пытка. Потом, правда, догадались белье с них снять и выкинуть за борт, а им вернули форму. Стало намного комфортнее, да и вид немцы приобрели более товарный. А то привезли бы в штаб каких-то засранцев.

Как нас встречали… Красную дорожку от временных причалов до штаба не проложили, да и почетного караула не было, но вот руки нам жали практически все встречные. В Львином доме (я оказался прав, именно в нем) немцев уже ждали. Их быстро увели, забрали и портфели, хотя большую часть их содержимого составляли презервативы и коньяк. Но я не знаток, может, в немногочисленных служебных бумагах и письмах что-нибудь и есть, пусть даже они не секретные. Нам еще раз пожали руки, пообещали ордена, в крайнем случае медали, и отправили отдыхать.

В первую очередь пришлось напоить переводчика. Парень так и ходил бледный как смерть. Так что я с помощью Палыча раздобыл литр спирта и собственноручно споил подчиненного. Остальные занимались своими делами, а я сидел возле него и слушал. А он ругался. Ругал немцев, румын, потом начал ругать нас. Медленно, мол, наступаем. А пока мы стараемся избежать лишних потерь, фрицы творят вот такое. Постепенно его выкрики стали неразборчивым бормотанием, а потом он заснул. Надеюсь, ему станет легче, когда проспится.

Я вышел из землянки и отправился в баню. После расширения плацдарма появилось у нас и это. Моя группа уже помылась и вернулась в расположение, так что я парился в гордом одиночестве. Зато тазик делить не надо. Помылся, побрился, причесался и вполне довольный жизнью вышел наружу. У входа меня и ждали. Совершенно счастливый Баранчук и капитан с летными эмблемами и моторикой опытного рукопашника. Особый отдел, сразу видно, а форму они и в моем времени носят любую. Плюс пара бойцов в сопровождении, куда же без них.

– Младший лейтенант Яковлев?

– Так точно.

– Попрошу следовать за мной.

Капитан повернулся, не дожидаясь моего ответа. Я пожал плечами и последовал за ним. Солдаты конвоя сначала шли за мной, а потом обогнали и пошли впереди капитана. Не понял? Они меня должны охранять или что? Если нет, то зачем они тут вообще? Судя по вытянувшейся физиономии Баранчука, он тоже ничего не понимал. А ведь всего пару минут назад все было так хорошо! Невнятного, но наглого Яковлева арестовал особый отдел. И вдруг…

В штабе его огорчили окончательно. Капитан его поблагодарил за бдительность и недвусмысленно предложил вернуться к своим обязанностям. Пришлось инструктору возвращаться в политотдел, так и не узнав, чем закончится его бурная деятельность по моему разоблачению. А что она была бурная, мне рассказал сам особист. Баранчук стучал во все двери и дергал за все концы, требуя выяснить личность человека, называющего себя сержантом морской пехоты Яковлевым.

По его сведениям, в десанте числилось трое Яковлевых. Один сейчас находился в районе Мамая, двое были ранены. Причем один, тоже сержант, на нашем участке. В смысле он был из тех ребят, которых присылали к нам в качестве пополнения. Ранило его при расширении плацдарма с неделю назад. Ранение оказалось легким, и он остался в санбате батальона. В общем Баранчук разыскал всех троих и точно выяснил, что это не я. Ни в каких списках я не значился. Были еще жалобы на невнимание со стороны Ольшанского, Митина и «самого» командующего ЧФ Юмашева.

В конце концов мной заинтересовались, и сейчас мне предстоит… вылететь в Москву. Там меня встретят и все объяснят. А пока придется подождать тут. Обед мне принесут, если нужно что-то еще – могу попросить у него. Все доставят. Сказать, что я удивился аресту, так нет, это должно было случиться, причем давно. Вот все остальное меня не просто удивило, а ошарашило. Вместо ареста – приглашение. Вместо допроса – вызов в столицу. И капитан чересчур предупредительный. Но вот у дверей – охрана. И не те двое солдат, что шли с нами, а ребята, тренированные под стать капитану-особисту.

– Товарищ капитан, а кто примет взвод?

– Не волнуйтесь лейтенант, все учтено. Если вас это успокоит, Ольшанский и Митин в курсе. Оба были не слишком рады, но приказ пришел с самого верха. И, между нами, майор Митин получил выговор за то, что сам о вас не доложил, хотя и должен был.

Так, а это уже интересно. Значит, я не ошибся и крайне внимательные взгляды начальника разведки мне не привиделись. Понять бы еще, что все это обозначает. По моей просьбе принесли мою полевую сумку, оставшуюся в землянке. Потом, впервые за все это время, я обедал за столом из нормальной тарелки, используя настоящие столовые приборы, а не гнутую ложку для любого блюда. После обеда мне предложили отдохнуть и перевели в небольшую комнату с кожаным черным диваном. У дверей, правда, так и стояла охрана. И появилась у меня мысль, что они меня именно охраняют. В смысле от чего-то, а не в ожидании, что попытаюсь сбежать.

Когда стемнело, меня повезли на аэродром. Не повели, а повезли в «эмке». Вот до чего дошло, у нас на плацдарме уже и личный транспорт появился. К нашему приезду все было уже готово. «Лис-2П», самолет Лисунова в пассажирском варианте, уже раскручивал винты. В небе крутилась пара истребителей. Меня буквально впихнули в салон, и самолет начал разбег. Следом за нами взлетели две пары истребителей, а те, что были в небе, пошли на посадку. Все интереснее. За кого же меня принимают?