Георгий Крол - Где мы – там победа! [litres]

Когда Калинин вручил ему коробочки с орденом Ленина и «Золотой Звездой», а также грамоту, он неуклюже прижал их к груди, пытаясь отдать честь. Сообразил, что без головного убора, и совсем смешался. В зале было достаточно тихо, поэтому фразу «Не надо так волноваться!», сказанную негромким голосом, все равно расслышали все. Сержант повернулся к говорившему и в следующую секунду совершенно преобразился. Четко повернулся к залу, встал смирно и произнес уставное:

– Служу трудовому народу!

Зал разразился очередной овацией. И сержанту, и тому, кто его подбодрил, – Сталину. Потом награждения продолжились по алфавиту. Летчики и летчицы, танкисты, артиллеристы, саперы, медсестры. Генералы и рядовые. Я, как и обычно, оказался в списке последним. Услышав свою фамилию, встал и направился к сцене. Ничего особенного вроде не происходило, но зал опять затих. Мне вручили сразу три награды: медаль «За боевые заслуги», орден Красной Звезды и второй орден Боевого Красного Знамени.

Представление на первую написал капитан Горлов. Это тот артиллерист, который отправил меня к Ольшанскому. «Красную Звезду» вручили по представлению самого Ольшанского за бои в качестве командира «Т-28». И второе «Знамя» – за последнюю разведку, видимо, захваченные немцы оказались ценными. После первой медали зал сдержанно захлопал. После ордена хлопали дольше, а после второго ордена зал взорвался. Я видел, что пара человек в зале даже встала. Ничего себе, что же такого наговорили эти два бабника, которых мы приволокли?

Пока зачитывали наградные листы, точнее, краткое описание «подвига», Калинин ласково улыбался, как добрый дедушка, Ворошилов и Буденный, которых я, разумеется, узнал, с интересом прислушивались и пару раз что-то друг другу говорили, Сталин меня неприкрыто рассматривал. Он что, пытается составить какое-то мнение на основе визуального осмотра? Или это просто любопытство? Товарищ Верховный главнокомандующий, конечно, знает, кто я и откуда, но ведь он таких уже много видел, так чего? Уже другие этот интерес заметили, вон, переглядываются.

Наконец награды вручены, я ответил как положено и вернулся на свое место. Пока Калинин говорил заключительные слова, сосед, капитан-танкист, получивший только что орден Ленина, помог мне закрепить награды. Вот запасливый человек, у него даже картонный шаблон нашелся, чтобы лишних дырок в кителе не делать. В процессе тихо разговаривали. Он тоже начинал с «Т-28», но сейчас воевал на «КВ». Восхищался последними полученными машинами. В особенности доработанным двигателем и новой 100-мм пушкой. О более просторной боевой части сказал вскользь, но это тоже радует. Особенно после возможности сравнить наши танки и трофейные.

Потом все встали и перешли в банкетный зал. Я сразу заметил, что Сталина уже нет, остальные, видимо, тоже ушли, потому как старшие офицеры заметно расслабились. Оно и понятно, я читал, что председатель СНК вполне мог особо «отличившегося» старшего офицера наказать или, по крайней мере, устроить ему «разбор полетов», да такой, что траншея под артобстрелом – домом отдыха покажется. А теперь им проще. Хотя, если честно, до полного свинства никто не дошел. Некоторые слишком, на мой взгляд, усердствовали в выпивке, но и только. Я, помня о предстоящей встрече, за весь банкет налил один бокал вина, да и от того оставил половину. В 16 часов банкет закончился, и я вернулся в гостиницу. А в 17 в дверь постучали. За дверью стоял лейтенант НКВД, меня проводили к машине, и мы поехали в Кунцево. Я только и успел, что принять душ и сменить белый парадный китель на черный повседневный для строя.

В приемной перед кабинетом находились несколько старших офицеров в генеральских и адмиральских званиях. Не знаю, сколько ожидали они, но меня пригласили войти уже через несколько минут. Сталин стоял у окна. На диване у стены сидели полковник Доценко, Кит, Мишка и… Ольга.

– Товарищ Верховный главнокомандующий, лейтенант Яковлев по вашему приказу прибыл.

Сталин махнул мне рукой, мол, расслабься. Интересно, он ведь мне сейчас левой рукой махнул? Она же у него вроде не разгибается, с детства повреждена, в локте. Это Ольга так поработала, что ли? Да и выглядит он моложе и крепче, чем на тех фотографиях, которые я помню. Точно, Ольга. Во дает! В этот момент моя «сестричка» вскочила с дивана и бросилась меня обнимать. Я так удивился, что с минуту стоял, не зная, как на это реагировать. А Сталин с интересом наблюдал за нами и посмеивался. Наконец я опомнился и тоже обнял Ольгу.

– Привет, светило медицины.

– Привет, Юл. Как я рада тебя видеть. Мы уже боялись, что ты неудачно «прыгнул» и с тобой что-то произошло.

Угу, похоже, я прав, и Кит с Мишкой о своих перемещениях туда-сюда не распространяются. Иначе она бы не волновалась. А то, что Оля действительно переживала, заметно вполне отчетливо. Сталин указал на меня трубкой.

– Видите, Ольга Васильевна, все с ним в порядке. А вы все винили нас в невнимательности.

Она повернулась к нему:

– Вижу и готова извиниться. Но кто же мог подумать, что временные рамки настолько широки.

Все, я больше ничему не удивляюсь. Если наша медичка заговорила как сотрудник института физики…

– Вот и хорошо, доктор. Вы можете вернуться к работе. Со своим братом встретитесь позже, а сейчас нам предстоит много дел, вы уж извините.

Мы попрощались, и Ольга, снова обняв меня перед выходом, ушла. Ее место заняли командиры, раньше сидевшие в приемной. В лицо я узнал только Кузнецова, но фамилии были мне знакомы. Офицеры расположились вокруг стола, и Сталин обратился ко мне:

– В первую очередь мы должны вас поблагодарить. За спасение линкора «Севастополь», а значит, и всей операции. Как оказалось, мы многого не учли. Должен сказать, что, по моему мнению, Генеральный штаб начал слишком полагаться на данные наших гостей, и это неправильно. Их послезнание не гарантирует от ошибок, и мы в этом уже несколько раз убеждались. Но последняя ошибка могла слишком дорого стоить, так что еще раз спасибо. Тем не менее ваша информация будет полезной, поэтому прошу.

Я подошел к расстеленной на столе карте и начал рассказывать. По ходу моего рассказа командиры делали пометки как на карте, так и в специальных секретных тетрадях. Почему я знаю, что они секретные? Так у нас в училище тоже такие есть. Их выдают под роспись, только на время занятий и самоподготовки. Каждая тетрадь прошита и опломбирована, страницы пронумерованы, так что ни одной вырвать нельзя.

Когда я закончил, была половина второго ночи. Я устал как не знаю кто, да еще и охрип. Остальным тоже пришлось несладко. Много раз к моему докладу присоединялся Мишка, уточняя данные тех наступательных операций, которые или обеспечивали десант, или являлись основной целью его высадки. Пару раз выступал Кит, и только полковник Доценко сидел молча и улыбался. Я не совсем понял, чему и почему, но это потом. Или сам расскажет, как про деда, или ребят расспрошу.