Кэролайн О’Донохью - Все наши скрытые таланты

– Послушай, Мэйв. Дело не в картах. Мне просто нужно знать, как ты раздобыла ключ.

– Мисс, честно говорю, я не брала его, – по моей щеке стекает слеза. – Честно.

Она строго смотрит на меня.

– Ну что ж, Мэйв. Даже не знаю, что сказать. Ты единственная знала, где они лежат.

Я опускаю голову и представляю, как возвращаюсь домой, получив очередной выговор. А мама с папой были так уверены, что дела в школе у меня налаживаются.

– По всей видимости, доказательств у меня нет, – вздыхает мисс Харрис.

Я поднимаю голову.

– Ну хорошо, Мэйв. Я забуду о картах и обо всем этом, если ты останешься после занятий и снова поможешь мне кое с чем. В прошлый раз ты так хорошо прибралась в Душегубке. Договорились?

– Договорились, – энергично соглашаюсь я.

Я в страхе думаю о том, что она откроет мою сумку и найдет там не только карты Таро, но и мешочки с кристаллами.

– Ну хорошо, – говорит она строго. – Приходи сюда к четырем.

Я киваю и тихо, как мышка, возвращаюсь в класс.

Мисс Харрис говорила, что хочет поручить мне кое-какую работу.

Но она не говорила, что я должна помочь сестре Ассумпте.

– Мисс, не надо, пожалуйста, – протестую я. – Если надо прибраться в каком-нибудь старом классе, я сделаю это быстрее одна, без сестры.

– Мэйв, я не собираюсь больше оставлять тебя в этом здании одну без присмотра. Мы знаем, к чему это приводит. Просто выполни, что она скажет.

– Но…

– Выполни, что она скажет. И прояви немного уважения, ради всего святого.

Я жду в кабинете сестры Ассумпты с лимонными стенами, и в одиннадцать часов она наконец приходит. Она на добрый фут ниже меня и облачена в монастырское платье, которое иногда надевает по настроению. Она давным-давно не монахиня, но, кажется, привыкла к такому одеянию. Или же она хочет напомнить людям, что она до сих пор в своем сердце невеста Христова.

– Здравствуйте, сестра, – приветствую я ее как можно более уважительным тоном.

Она подозрительно смотрит на меня.

– Я Мэйв, – говорю я. – Сегодня я буду помогать вам.

– Ты что-то натворила? – спрашивает она скрипучим голосом.

– Ничего, – уверенно отвечаю я. – Просто помогаю.

– Ты точно что-то сделала, – поправляет меня она. – Что-то нехорошее.

Мне почему-то кажется, что она говорит не о сегодняшнем случае.

– Вот, – протягивает она мне портативный пылесос. – Пройдись этим по gluaistéan .

Я в замешательстве смотрю на нее, пытаясь вспомнить ирландское слово.

– По машине, – поясняет она недовольно.

Меня подводят к бледно-голубому «Жуку-Фольксвагену» на парковке – к тому самому, с треснувшим стеклом с пассажирской стороны. Заднее сиденье завалено сгнившими листьями, окна заляпаны птичьим пометом. Полный бардак.

– Ведра в подвале, – говорит сестра и уходит обратно в свой кабинет.

Ну здорово. Меня заставили чистить автомобиль монахини.

Я включаю пылесос и начинаю обрабатывать заднее сиденье. Интересно, может, мисс Харрис надоело смотреть на эту развалюху на парковке, которая портит внешний вид этой школы «среднего класса». Может, она давно заметила, что карты Таро пропали, но просто ждала подходящего случая, когда я смогу оказать ей услугу.

Закончив с пылесосом, я несу два полных ведра мыльной воды, чтобы помыть автомобиль изнутри. По дороге к парковке сестра кричит из своего кабинета: «Не забудь багажник!»

– Окей! – кричу я в ответ.

– Прошу прощения?

– То есть да, сестра.

Я открываю багажник, желая разделаться с ним как можно быстрее. Внутри целые ряды черных бархатных шкатулок для украшений.

Подозрительно знакомое зрелище. Те самые шкатулки из-под дешевой бижутерии, которые мы с Лили переносили в наш первый год обучения в школе Святой Бернадетты. Мы еще тогда смеялись над этим странным случаем. Странно, что они снова всплыли сейчас. Зачем монахине такие блестяшки? И что они делают в школе?

Я осторожно поднимаю одну, ожидая, что она будет тяжелой. Но она не тяжелая. Из любопытства я отстегиваю серебристую застежку сбоку. Внутри никакие не украшения.

Просто бумаги.

Газеты, фотографии, листочки с каракулями, сочинения. Сестра Ассумпта вовсе не хранила в них бижутерию в школе. Эти выстланные мягким бархатом коробки, предназначенные для хранения хрупких ожерелий и браслетов, использовались для хранения хрупких воспоминаний.

Всего коробок с дюжину, и я переношу их на заднее сиденье автомобиля сестры Ассумпты. Воображаю себе недовольное лицо Джо, рассуждающей об уважении к чужой собственности. Но я ведь расчищаю машину этой женщины забесплатно. Могу я немного полюбопытствовать?

Большинство из бумаг – лишь вырезки из статей о достижениях школы и ее бывших учениц. «РЕЗУЛЬТАТЫ ВЫПУСКНЫХ ЭКЗАМЕНОВ В ШКОЛЕ СВЯТОЙ БЕРНАДЕТТЫ СНОВА ПРЕВОСХОДЯТ РЕЗУЛЬТАТЫ ЭКЗАМЕНОВ В ШКОЛЕ ДЛЯ МАЛЬЧИКОВ», гласит заголовок одной и «ПО СЛОВАМ АВТОРА ДЕТСКИХ КНИГ, ВДОХНОВЕНИЕМ ЕЙ ПОСЛУЖИЛИ ВОСПОМИНАНИЯ О ШКОЛЕ СВЯТОЙ БЕРНАДЕТТЫ».

Все это действительно очень мило. Я никогда не считала сестру Ассумпту женщиной, способной на сентиментальность. Сколько ее знаю, она всегда была старухой, жалующейся на других. Конечно, я подозревала, что она использовала свое влияние и свои возможности на благо, старалась дать католическим девочкам хорошее образование и все такое. Но есть что-то сжимающее сердце в этих старых заметках и листах, хранящихся в черных шкатулках в багажнике автомобиля, заполненного опавшими листьями.

Внизу все коробки помечены белым стикером довольно корявым почерком. Никакой системы в них нет. Одна обозначена «1970–1979», а другая «ДОПОЛНЕНИЕ К ЧЕРДАКУ». Я ищу «ВЕСНУ 1990», но не нахожу.

Но нахожу коробку с надписью «ХАРРИЕТ».

Первая заметка в ней датирована сентябрем 1985 года.

«ШКОЛА СВЯТОЙ БЕРНАДЕТТЫ ПРИВЕТСТВУЕТ ПЕРВЫХ СТИПЕНДИАТОК».

Это небольшая заметка из местной бесплатной газеты, и к ней прилагается большая фотография четырех девочек, улыбающихся на фоне школы. Рядом, подбоченившись стоит сестра Ассумпта, в своем монашеском облачении.

«Слева направо: Харриет Эванс, Сара Берн, Нэн Хегарти, Кэтрин О’Фаолайнн».

В статье сплошные рассуждения на тему о том, что этим девочкам выпала «уникальная возможность в жизни». Журналист спрашивает сестру Ассумпту, не беспокоится ли она о том, что к ним могут плохо отнестись другие ученицы, принимая во внимание « очевидное различие в образе жизни между девочками на стипендии и девочками, находящимися на платном обучении ».

Я невольно морщусь. До того разговора с Ро я никогда об этом не задумывалась. Никогда не думала, что Фиона может ощущать разницу между собой и «девочками на платном обучении». Может, именно поэтому она ни с кем в школе особенно не общалась до того, как мы подружились. Не подозревала, что она тоже может ощущать себя не в своей тарелке.