Девин Мэдсон - Мы оседлаем бурю [litres]

Танаку и Эдо я обнаружила в уютной маленькой галерее над тронным залом. Они сидели бок о бок на полу, почти соприкасаясь головами и ладонями, и перешептывались. С тяжким грузом на душе после разговора с матушкой я уже собралась развернуться и уйти, но лежащая у их ног Чичи поднялась и подошла ко мне, ткнувшись мордой в мою ладонь. Я погладила ее по короткой бело-рыжей шерсти, а она закрыла глаза в собачьем экстазе, высунув язык.

Уединение было нарушено, и Танака встал, его лицо вспыхнуло от раздражения.

– Ты слышала? – спросил он, подходя ко мне, и почесал Чичи за ухом.

– О чем?

Он переоделся в тонкое летнее платье, и я в своей еще влажной одежде для тренировки почувствовала себя сорняком рядом с императорской розой. Высоким сорняком, потому что Танака всего пару лет назад стал обладателем такой же, как у меня, «кошмарно мужской фигуры» (по утверждению придворных дам). Я понимала, что они говорят так из зависти, но все равно слишком часто ощущала себя нескладной каланчой, какой они описывали меня под хихиканье подружек.

По-прежнему сидя на полу, Эдо приветливо улыбнулся, хотя и с привкусом печали.

– Я еду домой, Коко.

– Что?! – Я перевела взгляд с него на Танаку – судя по глазам, это была не шутка. – Что значит – едешь домой? Твой дом здесь. – Это было не так, но его отец, светлейший Бахайн, так давно попал в немилость при дворе, что сын стал постоянным жильцом нашей тюрьмы. – Твой отец заключил сделку с его величеством?

– Он никогда бы не встал на сторону императора, – ответил Эдо. – Он перестал платить десятину, потому что император Кин проигнорировал его просьбу о помощи во время нападения пиратов. Он не изменил бы своей позиции без веской причины.

Танака начал ходить туда-сюда.

– Если твой отец нас предал…

– С чего бы вдруг?

– А почему бы иначе его величество тебя отпустил?

– Может, он просто хочет от тебя избавиться, – предположила я.

Оба посмотрели на меня.

– Избавиться от меня?

– Его величество только что договорился о моем браке с Лео Виллиусом из Чилтея. Погоди, Тана, я знаю, что ты зол, но главное не это. Суть в том, что меня легко будет отослать прочь. Как и Эдо. А когда ты останешься в одиночестве, то превратишься в легкую добычу.

Танака фыркнул.

– Пусть попробует меня убить. Это здесь-то, где имя моего настоящего отца до сих пор произносят с благоговением? Нет, он не осмелится.

– Но когда он вернется в Мейлян, ты останешься один, – сказал Эдо, и на его лице отразилось то, что он не осмелился произнести. – Возможно, он подозревает, что ты что-то задумал.

Тронный зал внизу пустовал, но матушка все равно заняла свое место на кушетке, в полном парадном облачении. Она редко вершила суд без его величества, но теперь, когда почти каждый день поступали донесения об атаках на границе, многие горожане желали получить аудиенцию у императора.

– Хотелось бы мне знать, что задумала матушка, – сказала я, глядя, как на Плиту смирения шагнул человек в костюме цвета морской синевы и поклонился императрице. – Она сказала, что я должна смириться с замужеством. Что это в твоих интересах, Танака, но… Ох, как бы мне хотелось, чтобы в Полях Шами ничего тогда не случилось. Чтобы мы остались в карете. Меня страшат возможные последствия.

– Но почему? – спросил Танака. – Тот случай лишь показал, что север хранит верность семье Отако. Это доказывает, что его величество никак не препятствует нападениям чилтейцев, им позволяют сеять хаос, чтобы наказать всех, кто недостаточно лоялен Ц’аю. Они с матушкой так долго воюют друг с другом, что больше не думают о судьбе империи. У нас это получится лучше.

Матушка поприветствовала в тронном зале другого человека, который выглядел потрепанным и явно пришел просить о помощи.

– Если мы сделаем свой ход до церемонии, его величество не сможет отослать Эдо и меня, – сказала я, не отрывая от нее взгляда. – Чилтейский посол…

– Ты по-прежнему считаешь, что мы должны подписать этот договор? Ты что, не слышала тех людей на дороге? Сколько раз чилтейцы вонзали нам нож в спину? Сколько нарушили торговых соглашений и обещаний? Сколько кораблей затонуло в Ленте? Чилтейские пираты опустошают побережье у Сяна, а Девятка даже их не осудила, и ты думаешь, мы должны принять их помощь?

– Ни один из Девятки олигархов не хочет войны, – возразила я. – Ее хотят лишь фундаменталисты во главе с церковью. Посол – пацифист. Он говорит…

– Он говорит? – Танака сложил руки на груди. – Мико, власть не получить, позволяя другим использовать тебя ради их выгоды. Слушай, может, все это только нам на пользу. Если мы ударим сейчас, когда античилтейские настроения как никогда сильны, то используем замужество, которое он для тебя планирует, против него.

– Танака, я…

– Не только Рою – Растену и Като тоже не терпится действовать. Их воротит от того, что приходится кланяться и расшаркиваться перед сидящим на троне узурпатором.

Он начал расхаживать взад-вперед, и в его ярких глазах играл свет.

Глядя на него, я постаралась подавить сжимающийся в животе узел страха.

– Если мы хотим, чтобы дело выгорело, то должны быть умнее императора. Даже умнее матушки. Я знаю, что тебе надоело сидеть сложа руки, но ты можешь мне довериться?

– Конечно, могу. Но сердца покоряются сражениями, Мико, а не… не тайными заговорами. Война с Чилтеем…

– Позволь мне встретиться с послом, – сказала я самым сладким голоском, который всегда успокаивал его в детстве. – Возможно, есть еще какой-то путь, которого мы не увидели. Прибытие герцога Бахайна может все изменить. – Я заметила, как Эдо за спиной Танаки поморщился, и постаралась не повторить его гримасу. По правде говоря, при мысли о том, что я потеряю Эдо, причем в такой момент, у меня все внутри переворачивалось. – Как бы то ни было, мы найдем способ вернуть Алый трон семье Отако и будем справедливо править бок о бок. Но этого не случится, если мы оба погибнем.

– И этого не случится, если мы просто поменяем одну тюрьму на другую.

В поисках поддержки я посмотрела на Эдо.

– Мико права, Тана, – сказал он. – Союзники нам пригодятся. Я поговорю с отцом, как только он приедет, и если повезет, успею до того, как он склонится перед его величеством.

Танака провел рукой по выбившимся из узла на макушке темным волосам.

– Мико встретится с чилтейским послом, а ты – с отцом. А мне что делать? Просто сидеть сложа руки? Может, заняться вышивкой, как отвергнутая женщина? – Эдо встал и прикоснулся к руке Танаки, и мой брат-близнец сдулся, как проколотый кузнечный мех, его плечи опали. – Ох, Мико, уходи, – сказал он. – Я-то тебе доверяю, а ты не доверишь мне даже нитку с иголкой.

Угнездившийся внутри страх не желал рассасываться. Даже не давал мне вдохнуть полной грудью. В этой комнате я чувствовала себя как в капкане, она была слишком тесной, мне не хватало воздуха, хотелось протянуть руки, пока они не наткнутся на невидимые стены.