Девин Мэдсон - Мы оседлаем бурю [litres]

Я смотрел на человека на троне и пытался разглядеть в нем Гидеона, которого когда-то знал и любил, разглядеть хотя бы след человека, которого называл братом. Я хотел верить ему, признать его, понять, но видел лишь гордого и хладнокровного завоевателя.

Сжимая клинок, я поднял побелевшие кулаки в приветственном жесте, отчаянно пытаясь хоть чем-то напомнить ему, что он левантиец.

– Я не против тебя, брат, – сказал я, до боли сжимая пальцы. – И никогда не был против, но я не могу сражаться за то, за что сражаешься ты. Не могу забыть наши обычаи. Я хочу домой, Гидеон.

Мои слова превратились в мольбу, но он будто не слышал их.

– Здесь теперь твой дом. – Гидеон кивнул Дишиве, и она, переступив через тела Андруса и Лео, схватила меня за руку.

– Не надо, – сказал я, закрывая глаза, будто в надежде, что все это исчезнет.

– Рах э’Торин, – заговорил со своего трона Гидеон. – Я освобождаю тебя от командования Вторыми Клинками Торинов. Их капитаном будет Йитти, человек, который желает строить наш новый дом. Найди для него камеру, Дишива.

– Что? Гидеон, нет, я…

– Довольно! Прощай, Рах.

Дишива дернула у меня из рук саблю, я попытался крепче схватить клинок, но не стал с ней драться. Я просто не мог. Не в силах ничего сказать, я позволил ей подтолкнуть меня к дверям.

Мои Клинки не смотрели на меня, не сражались за меня, молчали. Там, в городе, остальные левантийцы сейчас обращались против своих хозяев. Они скакали по улицам, рубя головы ничего не подозревавшим солдатам, натягивали чилтейские луки и выпускали чилтейские стрелы в тех, кто их изготовил, перегораживали ворота и убивали всех, кто пытался бежать. К закату улицы Мейляна будут полны запертыми душами.

Я считал, что нет худшей судьбы, чем быть потерянным для богов после смерти, поскольку никогда раньше они не покидали меня при жизни.