Девин Мэдсон - Мы оседлаем бурю [litres]

– Успокой ее. Сегодня я не желаю больше слышать ее голос.

Та кивнула.

– Я могла бы тебя сломать, как прутик, девчонка, – сказала я. – Пусть сейчас я связана, но я тебе это припомню.

Не обращая внимания на мои угрозы, она вытащила из висящей на запястье сумы инструмент, что-то вроде толстой швейной иглы с пузырьком на конце.

– Это что за хрень? – возмутилась я. – Нет. Нет!

Я отбрыкивалась связанными ногами, но добилась только того, что свалилась на бок, камни врезались в мою руку, щеку и ногу. Она принялась хохотать в моей голове, а кисианка размахивала своим орудием, как клинком.

– Нет! Не надо! Пожалуйста!

Игла вошла в руку, изливая холод и боль, и, в точности как клинок, еще больнее ранила, когда ее вытащили. Девушка отступила, с интересом склонила голову. Я кричала, Она смеялась, оба звука сливались в моей голове, а залитая солнцем поляна начала кружиться. А потом меня захлестнула волна паники, потащив в темноту.

Мико

Я не могу позволить себе потерпеть неудачу. Не могу позволить отступить. Не могу бросить свой народ. И все же даже слепой заметил бы из окон внутреннего дворца в Мейляне поднимающийся над Симаем дым, такой густой, что в воздухе пахло пожарищем. Пал последний оплот генерала Дзикуко, он не удержал город.

Тян. Кой. Сувей. Танчо. Рисян. Чилтейцы прорубили в центре моей империи дорогу разрушений, и без подкреплений из Сяна мы проиграли сражение при Рисяне. Теперь пал Симай, а следующим будет Мейлян.

Мы могли бы уцелеть, если бы сдерживали их до начала сезона дождей, но стены Мейляна стары, а ворота предназначены, скорее, чтобы контролировать поток горожан, чем для защиты от внешней угрозы. После мятежа их собирались заменить, усилить городские укрепления, но требовалось столько всего построить, что деньги скоро иссякли.

Министр Мансин откашлялся и нарушил тишину:

– Из Сяна по-прежнему ни слова, ваше величество.

Я промолчала, лишь смотрела, как поднимаются черные клубы дыма, словно рвущиеся на свободу призраки.

Служанка с силой дернула завязки, затягивая мой кожаный подлатник. Императорские золотые доспехи смотрели на меня с подставки золотым драконьим глазом.

– Возможно, теперь это уже не играет роли, – продолжил он, не услышав моей реплики. – Чилтейцы стремятся дойти до столицы, прежде чем начнутся дожди. Нет причин считать, что они вдруг замедлят темп. Они могут ударить уже завтра. Или даже ночью. В любом случае мы должны быть готовы.

Я скакала во главе своей армии. Гордо встретилась лицом к лицу с врагом. Я сделала все, что сделал бы Кин, и все же оказалась на краю гибели. Если падет Мейлян, падет и империя, разделенная чилтейскими захватчиками на восток, запад и еще не покоренные земли к югу от реки Цыцы.

– Ворота заперты, – сказал Мансин своим обычным низким голосом с хрипотцой. – Городская стража складывает камни, стрелы и бочки с маслом у стен. Если прибудет Бахайн, мы можем выехать из города и дать бой, но…

Он не договорил, и снова воцарилась тишина. Министр Гадокой до сих пор хранил молчание, но все могли прочитать его опасения по лицу.

Когда две служанки надевали мне через голову кирасу, оба министра посторонились. Кираса принадлежала императору Кину, и хотя не подходила мне идеально, понадобилось совсем немного изменений, чтобы сделать ее пригодной для меня. Я никогда не думала, что обрадуюсь своему росту и широким плечам, уж слишком часто чувствовала себя крепким дубом в саду изящных ив и лилий. Из нас двоих Танака всегда был более грациозным и стройным.

Я все пережила бы, будь он сейчас рядом. Даже с двумя преданными министрами, которые так в меня верили, я никогда не чувствовала себя более одинокой.

– Есть какие-нибудь новости о матушке?

– Нет, ваше величество, – виноватым тоном ответил Гадокой. – Никаких. Только никудышный стратег стал бы ее убивать, так что… еще есть надежда.

Надежда на то, что ее предъявят мне в обмен на капитуляцию. И если это случится… Я знала, как должна поступить, только не была уверена, что смогу.

Снова затянули завязки, опять не слишком нежно, но я крепко стояла на ногах, пока служанки связывали и затягивали.

– Вы уверены, что хотите сражаться, ваше величество? – спросил Гадокой, скользнув взглядом по отделенной драконьей голове на подставке – боевой маске императора Кина. Мне пришлось постараться изо всех сил, чтобы не вырвать ее из рук оружейников, когда ее принесли в первый раз, а теперь я старалась изо всех сил ответить уважительно.

– Тридцать лет народом Кисии правил человек, который лично сражался с чилтейцами, – сказала я, сжав пальцы в кулаки. – И с горными племенами, и с мятежниками. Возможно, поначалу его назвали солдатом-императором в насмешку, но именно за это его и любили. Есть другие донесения?

Гадокой откашлялся.

– Пока ни слова от принца Дзая и его батальонов, хотя наш гонец точно до него добрался.

– Он еще может прибыть вовремя, – сказала я, хотя не верила собственным словам. – Что с укреплениями?

– Северные ворота прямо сейчас укрепляют, хотя новый командир городского гарнизона сказал, что ему нужно больше времени, больше людей и больше дерева.

– Передайте ему, что он получит больше людей и больше древесины, но времени больше нет. Если не найдете других работников, пошлите ему дворцовых гвардейцев. И по приказу императрицы все склады должны открыть двери для командующего Рокоро.

– Слушаюсь, ваше величество, – он снова откашлялся. – Канцлер Горо сообщил, что во дворце достаточно запасов, чтобы продержаться всю зиму, если расходовать их экономно, но последняя проверка городских амбаров показала, что там не все так гладко. Мы протянем, потеряв какую-то часть самых бедных и слабых.

– Если мы переживем эту ночь, еще будет время обдумать распределение запасов, министр, – ответила я. – А это кажется маловероятным, учитывая, как дерутся левантийцы и с какой легкостью пал Кой.

Он поморщился, но кивнул.

– Наша судьба в руках богов.

Мансин тоже откашлялся.

– Есть еще… императорские погреба. Они выходят к Симаю, но если чилтейцы оттуда ушли…

– Если вы предлагаете мне бросить людей на произвол судьбы, – огрызнулась я, повернувшись к нему, – то лучше приберегите эти гнусные слова для кого-нибудь еще. Я не покинула бы Рисян без боя и не покину столицу. Я императрица Кисии и буду сражаться за свою страну, как сражался бы мой отец… как сражались бы оба моих отца.

Ни один из министров не осмелились встретиться с моим яростным взглядом, но оба кивнули.

– Да, ваше величество.

Служанки отступили, и императорский оружейник обошел меня со всех сторон, оценивая завязки, пряжки и кирасу. Я опустила плечи. Доспехи были тяжелыми, но не настолько, как выглядели, – не настолько, как вес империи, которую я взвалила на плечи. Оружейник потянул там и сям и кивнул.