Генри Олди - Золотой лук. Книга вторая. Всё бывает

– Приказывай, господин!

Служба – это хорошо. Это выход из положения. Неужели мой божественный покровитель все-таки сжалился надо мной, вложил слова надежды в уста царя? А может, это сделала Афина? Кто бы ни помог несчастному Беллерофонту – хвала вам, боги, за добросердечие!

– Я страдаю, – Иобат наклонился вперед. – Страдает мой народ. Соседство с чудовищем – тяжкая доля. Ты видел Химеру над Бычьими горами? Она крадет наш скот, убивает людей. Жжет дома и посевы. Вдовы оплакивают мужей, матери детей. Покончи с Химерой, юный Беллерофонт, и я сочту эту службу достойной очищения, золота и угодий.

Я задохнулся. Встал с колен.

«Ты видел Химеру над Бычьими горами? Она крадет наш скот, убивает людей. Жжет дома и посевы. Вдовы оплакивают мужей, матери детей…»

И эхом, с горной тропы, голос Филонои:

«Химера не трогает нас. Мы пригоняем ей коз для пропитания. У вас, за морем, она – бедствие. У нас, в Ликии – обычное соседство. Неприятное, но терпимое…»

Гнев переполнил меня. Великанский гнев.

– Убей Химеру, – продолжал царь, не интересуясь тем, что творилось в моем сердце. Он видел, что я встал, но не придал этому значения. – Убей, но при одном условии. Не делай этого здесь, в Ликии. Как бы ни сложилась ваша война, чем бы она ни закончилась, я не хочу, чтобы тяготы битвы обрушились на мой народ.

– Где же нам биться? – я сделал шаг вперед. – В Аиде? Для этого нам обоим сперва надо умереть.

За неплотно прикрытыми дверями лязгнул металл. Даже если Иобат Второй был отъявленным негодяем, глупцом он не был. Кинься я на царя, посягни на его жизнь, и стража ворвалась бы в зал, предотвратив покушение.

– Возвращайся за море, – велел Иобат. – Туда, откуда приплыл.

– В Аргос? К твоей дочери? Твоему внуку?!

– Не обязательно в Аргос. У вас есть много городов, куда прилетает Химера. Бейтесь в любом из них. Бейтесь в горах, на берегах рек, над морскими заливами. Я оставляю выбор за тобой, для меня это не имеет значения. Корабль? Я дам тебе корабль с умелым кормчим.

– Тяготы войны? – с насмешкой поинтересовался я. – Пускай они падут на кого угодно, только не на головы ликийцев?

– Для меня это не имеет значения, – повторил Иобат.

– Значит, очищение? Золото и угодья? Если Химера превратит меня в пепел, если она станет погребальным костром Беллерофонта – зачем мне угодья? Золото?!

Это не имеет значения, слышалось в молчании царя.

– Ты лжешь, господин.

Говорить прямо для меня всегда было легче, чем плести словесные кружева. Единственное, на что я надеялся, так это на то, что стража не помешает мне закончить обвинительную речь.

– Мы оба знаем, что ты лжешь. Тебе не нужна смерть Химеры. Тебе нужна моя смерть. Зачем? Я не опасен для тебя. Значит, тебя попросили об этой услуге. Кто? Твоя старшая дочь, кто же еще? Меня не могли убить в Аргосе, рискуя войной с Эфирой. В итоге меня прислали к тебе. Убей Химеру, велел ты изгнаннику. Ты мудр, господин. Это отличный способ казни.

– Что ты мелешь, несчастный! – дребезжащим голосом, похожим на меканье козы, вскричал советник Климен. – Как ты смеешь возводить поклеп на нашего господина?

Движением руки царь остановил советника.

– Продолжай, – велел он мне. – Я слушаю.

– Кто передал тебе просьбу дочери, господин? Конечно же, телохранитель Сфенебеи. Я думал, он немой. За всю дорогу он не произнес ни слова.

– Он и был немой, – Иобат плотнее завернулся в плащ. – Я сам велел вырвать ему язык, прежде чем отправить в Аргос с дочерью. Сфенебея любит молчаливых охранников.

– Но как же…

– Он привез мне письмо. Ты видел, как он передал его мне. Зачем язык, если есть свинцовая табличка? Мне нравятся твои рассуждения, Беллерофонт. Похоже, тебя учили мудрые наставники.

– Наставники учили меня другому. Это все ночные разговоры с абантом, господин, на палубе «Звезды Иштар». Они не прошли для меня даром.

– С каким еще абантом?

– С мертвым, господин. Я убил его камнем на аргосской стене.

Советник Климен зашелся кашлем. Даже с царя на миг слетел покров невозмутимости:

– Ты говоришь с мертвецами?!

– Живые лгут, господин. Мертвые правдивы.

– Тогда скажи мне правду, как если бы ты был мертвецом. Зачем мне посылать тебя против Химеры? Что мешает мне исполнить просьбу дочери прямо сейчас? Мне достаточно хлопнуть в ладоши – и твой труп бросят в канаву.

Я засмеялся:

– Хлеб, господин. Хлеб, вода, лук. Ты разделил со мной пищу у гробниц твоих предков. Накинул на чужеземца покров закона гостеприимства. Ты боишься навлечь на ликийцев гнев Химеры? Нет, ты боишься навлечь на себя и свой народ гнев Зевса-Гикесия [14] Гикесий – Покровитель просящих, эпитет Зевса. .

– Продолжай.

– Ты даруешь мне смерть чужими руками. Лапами, клыками, огнем. Если уж боги не могут справиться с Химерой, если бессмертные бегут от нее…

– Бегут?

– Я видел это своими глазами.

Царь отшатнулся. Советник прижался к стене.

– Смерть чужими руками, – я закрыл глаза. Высокие стены Аргоса встали передо мной как наяву. – Похоже, так поступают все владыки. В Аргосе хотели, чтобы я убил героя. В Ликии хотят, чтобы я убил чудовище. И там, и здесь не прочь, чтобы после выполнения задания я последовал за жертвой в Аид. Думаю, мой отец Главк и мой дед Сизиф вели себя немногим лучше. Они тоже отягощены властью, с чего им быть другими? Вся разница в том, что они любили меня, твоя старшая дочь любит своего сына, а ты любишь дочерей.

– Я дам тебе корабль.

Иобат сошел с возвышения, приблизился ко мне. Похоже, мои слова убедили царя, что ему не стоит опасаться насилия со стороны гостя. А может, царь был готов рискнуть.

– Ты уплывешь из Ликии. Все будут знать, что Беллерофонт плывет за головами Химеры. Ты же будешь знать, что люди свободны в своих поступках. Сколько времени займет охота на Химеру? Год, десять, двадцать? Я не удивлюсь, если она займет всю твою жизнь, долгую и спокойную. Никто не удивится, понял? В худшем случае ты заслужишь славу великого хитреца. При таком деде, как твой, это естественно.

– Ты предлагаешь мне ложь, господин?

– Я предлагаю тебе жизнь. Ты мне нравишься.

– Ты мне тоже по нраву, господин. Ты лжешь, но легко отрекаешься от лжи. Ты посылаешь на смерть, но указываешь путь к спасению. Это заслуживает достойной платы. Я убью Химеру, царь.

Он содрогнулся:

– Убьешь? Ради очищения?

– Нет.

– Потому что так приказал я?

– Нет.

– Рвешься в герои?

– Нет.

– Тогда почему же?!

Я коснулся его плаща. Поднес край к глазам, долго смотрел на пурпурную ткань. Местами она казалась черной, обугленной. Иобат не мешал мне, не пытался забрать одежду из моих рук. Стоял как завороженный, хрипло дышал.

– В детстве мне не повезло, господин. Я плакал над телом брата…