Ник Перумов - Северная Ведьма [litres]

– Но цезарю не могли не донести! – возразил Веспа.

– Конечно, милый. Императору не могли не донести. И, полагаю, Кор Двейн это прекрасно понимает.

– Но продолжает?

– Конечно! – фыркнула гетера. – Ах, любезный мой Веспа, на вашем идиллическом острове ты совсем мхом зарос. Император умён, хитёр и подозрителен. В первую голову подозрителен, во вторую хитёр и лишь в третью, увы, умён. Как это так, рассуждает он, Кор Двейн, могущественный свободный чародей, пробившийся на самый верх, завоевавший авторитет среди враждующих Орденов – и чтобы не плёл бы интриги?.. Быть такого не может! Значит, замышляет что-то совсем недоброугодное – как бы не дворцовый переворот!.. Et ipse est qui solus habet iustitiam feceris – «он сам захотел править и всем владеть». Человека без интриги, без плана, без намерений нельзя контролировать, с ним не о чем договариваться, его можно только – ы-ып! – и в Cloaca Maxima. А вот с Кором Двейном «ы-ып!», боюсь, так просто не получится. Он сам кому хочешь «ы-ып» устроит. А тут могущественный маг потихоньку интригует, но в рамках дозволенного, к тому же не столько «устраняет барьеры», сколько возводит новые, – те, кого не позвали, начинают завидовать приглашённым, и всё у нас вертится заново.

– Но… Куртия, дорогая… раз уж ты так осведомлена обо всём… знаешь ли ты кого-нибудь, кому любезнейший доминус Кор Двейн тоже поперёк горла? Кто не стремится к дружбе поверх барьеров, а, напротив, подозревает под нею некую чужую выгоду?

Гетера смотрела на него долго, словно раздумывала, как лучше ответить.

– Знаю, милый. Ты совершенно прав, таких магов в Орденах хватает, хоть и не сказать чтоб много. Лар Теренций Фарг – это имя тебе знакомо?

– Кто ж не знает старого хищника, – пробормотал Квинт, против воли запуская пальцы в чёрные локоны. Рядом с ней невозможно было долго оставаться равнодушным. – Тот ещё ястреб, самое место ему в Щите, просто удивительно, что он делает в Весах… Надеюсь, он не сам тебе об этом рассказал?

– Он не мой клиент. – Куртия усмехнулась. – Не ревнуй, милый! Просто мы с девочками… делимся порой своими открытиями. Однако об этом я мало что знаю, да и сторонников у Теренция куда меньше, чем у Кора Двейна, – он не мастер искать друзей, говорят. Но слышала я и то, будто ему благоволит сам цезарь.

– Ты же только что утверждала, что император вовсе не в оппозиции Двейну!

– Ми-илый! Ну это же просто, как яблоко! Разделяй и властвуй, в этом наш Цельс поистине мастер. Но что же, в Капитуле так никто не возразил чужаку? Прямо-таки не похоже на наши склочные Ордена!

Квинт покачал головой:

– Теренция не было в Капитуле, уж не знаю почему. Нет, милая, выступить-то выступили, но… как хор на театральных подмостках. А Двейн толковал об экспедиции на Север, Куртия, о том, о чём должен был сказать я. Северная Ведьма – не знаю, слышала ли ты…

– Фыррр! За кого ты меня принимаешь, милый? За обитательницу лупанария для рядовых легионеров, шлюху, которой платят два обола? Разумеется, я о ней слышала. Появились даже эротические сочинения, описывающие всякие оргии в её дворце. Бедновато описано, кстати, я бы лучше сочинила, но прыщавые юнцы из золотой молодёжи платят немалые деньги за эти пергаменты, разумеется, с картинками.

Веспа не выдержал – рассмеялся.

– Но картинки – картинками, – посерьёзнела гетера, – однако Северная Ведьма и впрямь опасна. Удивительно, что Ордена от этого прямо-таки отмахиваются. Даже Сова.

– Даже Сова, – вздохнул Веспа. – До недавнего времени.

– Ты ведь не напрасно заговорил о Ведьме, – проницательно заметила Куртия. – Расскажи мне, милый. Ты ведь знаешь – я не дура, и вреда от твоей откровенности со мной тебе никогда не бывало.

– Истинная правда, дорогая. – Веспе очень хотелось рассказать, поделиться, снять груз с души. Выступление в Капитуле так и осталось каким-то неудавшимся, незаконченным, скомканным. Перед глазами вновь встали заснеженные пустоши, отроги диких гор, вопли тех, кого достала проклятая тварь, алое на белом, растерзанные тела…

Он начал говорить. Медленно роняя слова, невидяще глядя прямо перед собой. Куртия мигом подобралась, села, поджав ноги, впилась в него взглядом. Не перебивала, только качала головой, да в одном месте прижала ладонь ко рту, словно давя вскрик, – когда Веспа дошел до момента, как он с ещё двумя рабами опутывал сетями и верёвками бешено отбивавшийся конструкт – несмотря на все обессиливающие и парализующие чары, применённые экспедицией.

– Ты ужасно рисковал, – выдохнула наконец Куртия. Веспа с удивлением заметил бледность на её щеках. Что это с ней?.. – Ты ужасно рисковал, милый. Зачем? Для чего?

– Ну-у, – замялся чародей, – прежде всего это был уникальный экземпляр, некроконструкт невиданных доселе качеств, и потому интересы науки требовали…

– А потом тебя бы оплакивали. И облачались в чёрные одежды, и срезали бы волосы, и расцарапывали себе щёки, пока твой хладный труп утверждали бы на погребальном костре… – Она сделалась как-то необычно, странно серьёзна. – О них ты не подумал?.. Нет, конечно же. Ведь интересы науки, – в голосе вдруг прорезалась горечь, – интересы науки превыше всего.

– Куртия… кому ж меня оплакивать? – развёл руками чародей. – Родители мои, увы, давно скончались. Сёстрами и братьями боги меня обделили. Я, как ты знаешь, никогда не был женат, детей не имею.

– Ну да, – с непроницаемым выражением сказала она. – Ты прав, милый. Ты абсолютно прав. Оплакать тебя совершенно некому. Даже старым друзьям.

Квинт не нашёлся что ответить.

Куртия вздохнула и улыбнулась, словно через силу.

– Никогда бы не подумала, милый, что вы, Совы, способны на такие эскапады. О вас ведь ходит слава, как о заросших пылью отшельниках, только и знаете, что составлять звёздные таблицы да корпеть над всеми забытыми манускриптами, а вы…

Тут он не выдержал и снова привлёк её к себе.

– В следующий раз, – шепнула Куртия ему на ухо, прежде чем ответить на поцелуй, – в следующий раз побереги себя, Веспа…

Наутро ему пришлось воспользоваться одним из тайных отнорков – впрочем, наименее тайным, через почти непролазные заросли туй и олеандров, усыпанных душистыми розовыми цветами. Не очень-то хотелось, чтобы кто-нибудь случайно увидел, как он выворачивает из уютного тупичка, где стоял один-единственный дом. Конечно, их связь с Куртией тайной не была, и любой, желавший разузнать о его жизни побольше, непременно бы вытащил её на свет. Но Веспе не хотелось, чтобы связь эта выплыла именно сейчас – пусть считают её делом прошлым. Не хотелось подставлять подругу под удар.

Именно так. Он произнёс это про себя и сам удивился – «под удар». Будто и впрямь грядёт битва, или буря, или иной катаклизм, когда не только сам ты оказываешься в смертельной опасности – но и все, кто тебе дорог.