Нора Робертс - От плоти и крови [litres]

– У меня есть грудь.

Он уже готов был съязвить что-то в ответ, но внезапная мысль ударила его, как молния.

– Если какой-нибудь придурок попытается облапать тебя, ему не поздоровится.

– Если какой-нибудь придурок попытается облапать меня, я сама смогу за себя постоять.

– Фигня. Пусть только попробует приблизиться, и я сначала сломаю ему все пальцы, а потом набью рожу!

– Я не нуждаюсь в том, чтобы ты сражался в моих битвах. – Тоня отбросила за плечи длинные волосы, которые свободно спускались из-под вязаной шапочки. – А может, мне этот кто-то понравится и я захочу дать ему шанс.

– Черта с два! – Представив, что какой-то парень пытается проделать с Тоней то, что сам Дункан хотел бы проделать с Касс, он почувствовал вспышку бешенства, как от взорвавшейся гранаты. – Тогда я сломаю ему все пальцы, набью рожу, а затем разберусь с тобой.

– Ты не сумеешь разобраться со мной, идиот. – Тоня пихнула брата в бок.

– Еще посмотрим. – Он толкнул ее в ответ.

– Просто занимайся своими делами и не лезь в мои. – Она ткнула Дункана локтем.

– Я и занимаюсь своими делами, – отозвался брат, хватая сестру за руку и заламывая ее.

Прямо перед тем, как Тоня лягнула его, отчего перед глазами заплясали круги, он заметил светловолосую девочку с голубыми глазами, расширенными от удивления. Она тут же попыталась спрятаться за покрытый снегом куст.

Дункан ослабил хватку на руке сестры и сместился так, чтобы они оба могли видеть обмершую от ужаса девочку.

– Эй, привет! Петра, так?

Он едва узнал ее, потому что спасенная в поселении фанатиков оказалась довольно привлекательной, когда смыла всю грязь. Солнечно-золотые волосы волной падали на плечи, светлая кожа выглядела нежной и полупрозрачной. Но Петра по-прежнему пряталась по углам.

– Мы просто дурачились, – пояснил Дункан, предупреждающе сжав запястье сестры.

– Мальчишки, что поделаешь, – преувеличенно вздохнула та. – Не прячься.

– Мне… мне не следовало выходить на улицу, – тихо пробормотала девочка.

– Почему? – поинтересовалась Тоня, приближаясь к ней.

– Потому что… Мина говорит, нужно держаться вместе.

– Больше нет. Мы живем по соседству. Зайдешь к нам в гости?

– Не знаю, можно ли…

– Конечно, можно. – Привыкшая делать все по-своему Тоня взяла Петру за руку и потянула за собой к дому. – Как привыкаешь?

– Не знаю.

– Мне нравится твоя обувь.

– Она на самом деле не моя, но сандалии забрали. – Петра перевела взгляд на поношенные черные сапоги. – Мне предлагали и другие, но они все были сделаны из кожи животных.

Тоня подвела спутницу к дому и гостеприимно распахнула дверь. А когда они вошли, взмахом руки разожгла огонь в камине.

– Демоново проклятье… – задохнулась Петра, отшатываясь.

– Почему сразу демоново? – спросил Дункан, снимая куртку и бросая ее на спинку дивана. – Мы здесь считаем по-другому. Можешь верить во что хочешь, но в Нью-Хоуп живут те, чей дар происходит от света. Вы проголодались? Я – да.

– Он всегда голодный, – прокомментировала Тоня, глядя вслед брату, который побрел на кухню. – Ну, раздевайся.

– Я не…

– Ты сама теперь решаешь, – сообщила Тоня, снимая куртку и бросая ее на верхнюю одежду брата. Затем дождалась, пока Петра неуверенно выпутается из слишком большого для ее худощавой фигурки пухового пальто. – Наша сестра Ханна, скорее всего, еще не вернулась из больницы. Может, вы уже даже знакомы.

– Не помню.

– Тебя же осматривали, верно? – Тоня снова взяла гостью за руку и повела на кухню. – Ну, врачи.

– Да. Они сказали, что нужно лучше питаться. Есть калиро…

– Калорийные продукты? Так чего же мы ждем?

– Мама сегодня в ударе! – радостно воскликнул Дункан. – У нас на обед пицца.

– Их готовят в общественной столовой, – пояснила Тоня, доставая из холодильника бутылку с имбирной газировкой. – Потом замораживают, и можно разогреть, когда угодно.

– Что это?

– Имбирная газировка. Корень имбиря, сахар и лимон, закваска для пузырьков и вода. Эту партию сделала Ханна, но вообще мы все учимся готовить и изучаем химию. А подобные напитки – сплошная практика по химии. Ну, и вкусно впридачу.

Тоня наполнила три стакана, пока Дункан разогревал пиццу, держа над ней ладони. Вскоре по кухне поплыл аромат выпечки, корочка зарумянилась, а сыр начал пузыриться.

– А у тебя какой дар? – небрежно спросил он Петру, но заметил, что та втянула голову в плечи, и сменил тему: – Ладно, так как тебе живется вместе с остальными?

– Доктор сказала что-то насчет того, что некоторые из нашего поселения заразные и нуждаются в лечении, а младенцам нужно более питательное молоко. А еще мы сейчас бойкотируем Кларенса и Миранду за то, что они взяли обувь из кожи животных.

– Жестоко, – прокомментировал Дункан, нарезая пиццу.

– Наверное, вам приходится нелегко. Особенно потому, что раньше вы жили по другим правилам, а в Нью-Хоуп все совсем иначе, – сочувственно произнесла Тоня, доставая тарелки. – Но вам нельзя было оставаться в поселении.

– Если божественное провидение заключается в том, чтобы забрать наши жизни…

– То вы просто сдадитесь и все умрете? – возмутился Дункан, раскладывая куски по тарелкам. – Не слишком-то божественно.

– А сколько тебе лет? – поинтересовалась Тоня, укоризненно посмотрев на брата и указывая Петре на стул рядом с собой.

– Не знаю точно. Я вошла в пору, но понести так и не смогла.

– Что? – Дункан застыл, не донеся пиццу до рта.

– Я вошла в пору материнства, – повторила Петра, – но хоть и возлегла со всеми, даже с Хавьером, небеса не благословили меня ребенком.

– Хочешь сказать, тебя принуждали спать со всеми, даже с тем стариком?

– Пророк не имеет возраста, – просияв, пояснила девочка. – И зачать от него дитя считается огромной честью.

– Что за дерьмо? Это все извращение какое-то!

– Дункан… – предупреждающе повысила голос Тоня, но Дункан не обратил на это внимания.

– Ты сама этого хотела? Или тебе пришлось, потому что это было законом или чем-то вроде?

– Это большая честь… Но мне было страшно, – прошептала Петра. – Хотя я и пыталась побороть свою слабость. А еще было больно, однако лишь потому, что все женщины должны расплачиваться за первородный грех Евы.

– Еще одно дерьмовое оправдание!

– Я разберусь, – сказала Тоня, отмахнувшись от Дункана, и уже более мягко заговорила с Петрой, которая виновато опустила голову: – В Нью-Хоуп учат по-другому. И если ты почитаешь книги и послушаешь взрослых, раньше тоже дело обстояло иначе. Люди, которые поступали как ваш Хавьер, считались преступниками и получали тюремный срок. У тебя есть права. Как и у любого человека. То, что мы женщины, не означает, что любой мужчина может принудить нас к сексу. Здесь никто тебя не заставит делать что-то против воли.