Нора Робертс - От плоти и крови [litres]

– Теперь все хорошо, – тихо сказала она, кладя руку Эдди себе на живот.

– Наши, того, почти не пострадали. Разные царапины, и целители все подлатали на месте. Либо Рейчел уже хлопочет. Ничего серьезного, короче. И привезли четырнадцать поселенцев – одиннадцать из них дети. Те психи разбежались кто куда. И разведчики, прикинь, не нашли ни их, ни их тел… Кто-то, это, отказался ехать. Ну не заставлять же их, правда? Но мы привезли четырнадцать человек, это хоть что-то.

– Но дело не в этом, так? Расскажи мне, Эдди.

– Пытаюсь. – Он схватил руку жены, как спасательный круг, и крепко сжал. – Я видел чертова Курта Роува. Видел, как он палил по психам. Застрелил одну женщину в спину. А как мы начали побеждать, побежал. Все они побежали, поджав хвосты, когда мы им накостыляли. Трусы гребаные. Я погнался за этим уродом. Оставил пост и погнался. Вот только дебильный корень не заметил. Потому что не думал ни о чем, кроме сукина сына Роува. Не заметил, повредил колено и дал этому отморозку уйти. Я не сумел его поймать, Фред. Не сумел поквитаться за Макса. За Макса и Лану. Не сумел догнать.

Фред обняла Эдди и баюкала его, пока он рыдал.

В течение трех последующих дней одна из спасенных женщин выскользнула из города вместе с младенцем и двумя детьми постарше. Мужчина, приехавший в Нью-Хоуп вместе со спасателями, сбежал с мешком, набитым продуктами, оставив девочку, которую ранее объявил своей дочерью.

Рейчел сидела в кабинете главврача и изучала медицинские карточки тех, кто остался. Обморожения, истощение, лишай, паразиты, проблемы с зубами. Стоматология будет загружена работой. Две четырнадцатилетние девочки беременны. Один случай двусторонней пневмонии, несколько старых и плохо сросшихся переломов. И десятки еще хуже обработанных ран: от укусов животных до порезов.

И это если не считать психологических травм.

Рейчел откинулась назад, сняла очки, которые начала надевать при чтении пару лет назад, и потерла уставшие глаза. Кудрявые волосы она закалывала в пучок. А на лицо стала наносить органическую косметику производства неутомимой Фред. Это позволяло почувствовать себя лучше после нескольких дней напряженной работы.

В кабинет вошел Джонас, сел на стол и протянул жене чашку:

– Притворись, что это крепкий черный кофе.

– Я, наоборот, стараюсь забыть его вкус. Свежемолотого, французской обжарки особенно, – простонала Рейчел и глотнула чая из эхинацеи.

– Фред обещает, что мы обязательно вскоре начнем выращивать кофе.

– Прямо сейчас я готова заявить, что это стоит риска повторного урагана, – вздохнула она. – Знаю, я слабая женщина.

– Не согласен, – прошептал Джонас и наклонился, чтобы поцеловать жену.

– Ты сделал детям завтрак и отправил их в школу? – спросила та, отметив про себя, что волосы мужа слишком отросли и что длинные пряди ему даже идут.

– Эй, я серьезно отношусь к исполнению своих обязанностей. Генри заварил для тебя чай и велел проследить, чтобы ты выпила. Это отличный напиток для восстановления энергии. А Люк помыл посуду. Не переставая ворчать при этом, но помыл.

– Наши сыновья – самые лучшие.

– К слову о мальчишках. Среди тех, кто приехал из деревни сектантов, есть один парнишка. – Джонас заметил неодобрительный взгляд жены и вскинул руки. – Это секта, точно тебе говорю. Просто называю вещи своими именами.

– А я и не спорю.

– Итак, того мальчика зовут Габриэль, и ему недавно исполнилось три года. Мы с ним разговорились по дороге в город. Не стал вчера поднимать эту тему, потому что ты устала. Мы оба устали и нуждались в отдыхе.

– Мы получили целую группу пациентов, которые отказываются от простейших процедур. Видимо, большинство запугивают остальных и запрещают соглашаться на лечение. А те, кто все же принимает нашу помощь, потом чувствуют себя виноватыми. Один из младенцев страдает от истощения и обезвоживания из-за фанатичной матери, молоко у которой почти закончилось. А второй – годовалый – едва обучен есть твердую пищу и недавно отлучен от груди, потому что стал сиротой. И у него запущенное воспаление среднего уха. – Рейчел сделала еще пару глотков чая и устало потерла пальцами висок. – Эти люди отказываются брать даже одеяла, если те сделаны из шерсти, и не хотят надевать кожаные сапоги.

– Секта, как я и сказал. Промыли им всем мозги. – Джонас подошел к жене со спины и принялся массировать ей плечи, чтобы снять напряжение. – Но дети еще способны воспринимать новые идеи. И обязательно научатся жить по-другому. Вот, это его карточка.

– Габриэль, три года, пол мужской, – зачитала Рейчел. – Истощение, стригущий лишай, воспаление среднего уха.

– Да, это он. Знаешь, есть в этом ребенке что-то такое… Я вижу, что он поправится. А вот тот… с двусторонней пневмонией…

– Исайя, шестьдесят лет?

– Да. Он скоро умрет.

– Если бы он только согласился на лечение…

– Может, тогда бы все сложилось по-другому. Или нет. Но он точно скоро умрет.

– Ясно. – Рейчел не стала спорить с мужем, чей дар заключался в предвидении скорой гибели.

– Детям понадобится семья, – произнес Джонас, снова присаживаясь на край стола.

– Секта – да-да, ты прав на этот счет – считает себя семьей.

– Но это не так. Настоящая семья никогда не позволила бы детям голодать, когда в лесу полно дичи. Не позволила бы замерзать до полусмерти, когда можно найти укрытие от холода. Возможно, взрослые уже никогда не сумеют воспринять идеи, отличные от тех, что проповедовали в секте, но дети еще на это способны. Самые маленькие уж точно. А Габриэлю всего три года! Его отец, или мужчина, которого он считал отцом, погиб при нападении. А мать умерла при родах или вскоре после того. Он не уверен.

Во время оживленной речи мужа Рейчел согласно кивала, а затем поняла, к чему он ведет.

– Джонас, мне кажется, я догадываюсь, куда ты клонишь.

– Ему нужен дом. – Он нежно взял руку жены в ладони, заглянул ей в глаза. – Мы можем его дать. Габриэлю нужна семья. Мы образец любящей семьи. Я вижу в нем что-то особенное, Рейчел. Не могу это объяснить, но он нуждается в нас.

– Трехлетка. – Она откинулась в кресле. – Нашим сыновьям одиннадцать и восемь. Маленький ребенок, который ни разу в жизни не видел туалета и ванны. А наши ребята…

– Само собой, с ними нужно будет это обсудить. Чтобы они дали согласие.

– Генри точно не станет возражать. У него доброе сердце. Но вот Люк… Его уговорить будет тяжелее, – задумчиво произнесла Рейчел и усмехнулась, потому что младший сын пошел в нее, как внешним видом, так и характером. – И, кстати, меня ты тоже не до конца убедил. Зато ты уже принял решение.