Франческа Пелуссо - Призывая богов [litres]

– Говоря о неопределенности, ты расскажешь, почему подошла к нам только после того, как ушел Натаниэль?

Бесконечно удивленная и озадаченная, Селеста посмотрела на Малию. Линнея, сидевшая рядом, бросила на Малию сердитый взгляд, но та, сделав пренебрежительный жест рукой, лишь отмахнулась от него. Внимательные глаза Малии выжидательно смотрели на Селесту, следя за каждым ее движением.

Что ей было ответить Малии на этот вопрос? Селесте совсем не хотелось говорить жрицам о своей ссоре с Натаниэлем. По той простой причине, что она не желала разрушать образ Натаниэля, который составили для себя девушки.

Стараясь выглядеть равнодушной, Селеста пожала плечами:

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Глаза Малии сузились:

– Ты избегаешь его уже несколько дней. Думаешь, мы этого не заметили?

– Малия, хватит. Это не твое дело, и Селеста явно не хочет об этом говорить. – Линнея осторожно отпустила пальцы Селесты, скрестила руки на груди и неодобрительно посмотрела на Малию, на что та, в свою очередь, ответила подозрительным взглядом.

– Ты знаешь, что здесь происходит?.. Почему ей известно, что произошло между вами? – тут Малия повернулась к Селесте, и в ее глазах отчетливо читался упрек. Озадаченная, Селеста посмотрела сначала на Малию, а потом на Линнею. Последняя, казалось, действительно знала, почему Селеста избегала Натаниэля. Значит, она говорила с Натаниэлем. Хотя он обычно не говорил о себе. По крайней мере, с ней, с Селестой.

– Я ничего не рассказывала ей об этом и тебе тоже ничего не скажу. Прости.

Малия мрачно посмотрела на Селесту, а потом резко встала с покрывала:

– Тогда я спрошу Натаниэля.

Слова жрицы звучали как угроза, но для Селесты они означали лишь то, что Малия перестанет донимать ее своими расспросами. Поэтому Дочь Неба легко махнула рукой в том направлении, куда ушел Натаниэль:

– Давай.

Фыркнув, Малия развернулась и ушла прочь.

Селеста опасалась, что теперь Линнея захочет поговорить с ней о Натаниэле, но Боги, видно, смилостивились над ней, потому что место Малии на их покрывале внезапно заняла Симея.

– Счастливого Дня Роз вам обеим. – Женщина улыбнулась жрицам, а затем повернулась к Линнее. – Ваша мать спрашивала о вас.

Линнея поднялась, одарила обеих еще одной лучезарной улыбкой, а затем отправилась искать свою мать.

– Я не припомню, чтобы когда-либо видела, как ты улыбаешься в День Роз. Рада, что все изменилось, – произнесла Симея, обращаясь к Селесте.

Селеста взглянула на Симею, которая смотрела на подопечную своими светло-голубыми глазами. Наставница мягко улыбнулась девушке:

– Я не только твоя наставница, Селеста, кроме того, я – твой опекун. Ты можешь поговорить со мной об этом, если хочешь.

Последние несколько недель жрица избегала Симеи, зная, что та сразу поймет, что с девушкой что-то не так. Селеста осторожно накрыла руку Симеи своей ладонью.

– Я знаю это. Мне просто не хочется втягивать тебя в это. Не хочу, чтобы тебе пришлось выбирать, на чьей ты стороне.

На лице Симеи промелькнула озорная улыбка.

– Пусть он и будущий король, но я все равно выберу твою сторону – в любом случае.

Ты мне как дочь . Симея не произнесла этих слов, но Селеста знала, что это так. Она увидела это в ауре наставницы. Вскоре после того, как Селесту нашли на ступенях дворца, ее отдали на попечение Симеи, молодой женщины восемнадцати лет, которая собиралась стать главой Самары.

Несмотря на то, что Симея и сама была еще очень молода, она приняла ребенка. Именно она вылечила каждую рану, полученную Селестой с тех пор, прогнала каждый кошмар и каждый вечер рассказывала девочке истории. Симея не являлась матерью Селесты и никогда не считала себя таковой, но для девушки именно она стала той женщиной, что больше всего подходила для этой роли.

– У меня есть кое-что для тебя.

Удивленно вскинув голову, Селеста увидела, как Симея вытаскивает что-то из кармана брюк. Письмо. Она передала его Селесте, и та взяла его дрожащими руками. Жрица сразу узнала корявый детский почерк. Лайла.

– По-моему, малышка скучает по тебе, – сказала Симея, указывая на конверт в руках Селесты.

– Спасибо, – прошептала она. Селеста тоже скучала по Лайле. Девочка была ей как младшая сестра. Селеста вскрыла конверт и вытащила из него детский рисунок. При виде этого произведения искусства Селеста невольно улыбнулась, и в то же время что-то внутри нее сжалось. На снимке была изображена маленькая девочка с каштановыми локонами. По правую руку от нее стояла девушка с рыжими кудрями. Селеста видела, сколько усилий приложила Лайла, чтобы нарисовать ее. По другую сторону от ребенка был изображен светловолосый мужчина с короной на голове. Селеста сглотнула. Только теперь она поняла, что на ее нарисованной голове тоже надета корона. Селеста покачала головой, увидев воплощение желаний девочки. Уголки ее рта едва заметно приподнялись.

Селеста прижала письмо к груди, словно оно было самым дорогим ее сокровищем. Она с нетерпением ждала того момента, когда наконец увидит Лайлу. Когда-нибудь, в Самаре. И, кто знает, может быть, к тому времени найдется кто-нибудь, кто сможет вылечить Лайлу. Возможно, темноволосая жрица, которая, как и Селеста, раскроет свое сердце для маленькой девочки…

Натаниэль

Натаниэль чувствовал, словно земля уходит у него из-под ног, чего уже с ним давно не случалось. Он приспособился. Вечеринки, встречи и уроки – все это он освоил с легкостью. Сегодня все было иначе. Из всех праздников, что отмечали в Сирионе, День Роз, по мнению Ната, казался самым ужасным. Повсюду он видел смеющихся людей. Среди толпы особенно выделялись матери и дети, которые болезненно напоминали Нату, что ему не с кем провести этот день.

Малии и Линнее на время удалось отвлечь будущего короля от его мрачных мыслей, но, как только девушки принялись плести венки из цветов, он предпочел удалиться. Когда Нат снова оглянулся на покрывало, где сидел ранее, то заметил, что его место заняла Селеста.

Натаниэль прищурился. Она избегала его. В этом Селеста была мастерицей. Каждый раз, когда девушка выходила из комнаты, едва он ступал в помещение, Нат ощущал словно пощечину. Его беспокоило то, что Селеста сторонилась его. И еще больше Натаниэля беспокоило, что это уже заметили все. Он чувствовал на себе вопросительные взгляды, когда Селеста не отвечала ему или просто проходила мимо, не утруждая себя словами приветствия. Словно он – пустое место.

Нат сжал челюсти. Последние две недели он заваливал себя работой, надеясь, что к Селесте вернется самообладание. Он ошибался: все было наоборот. Стало еще хуже.

– Ты, кажется, тоже не в восторге от сегодняшнего дня.