Владимир Аренев - Время жестоких снов [сборник litres]

– Я знала, что отец пошлет кого-то следить за мной, – тихо проговорила она, не сводя глаз с лица Кирана. – И догадывалась, что это будешь ты. Или вас несколько?

– Несколько, – подтвердила Зои-нэ и принялась разглядывать свои ножи. – Но Балу и Бабара я отправила следить за Аджитом, потому что вчерашнее происшествие на рынке мне не понравилось. Видимо, он оказался хитрее и ускользнул от них… – Она тяжело вздохнула, спрятала клинки в ножны. – Смелый мальчик. Но в этом мире лишь раз в тысячу лет рождаются люди, способные словом останавливать оружие. Он, к сожалению…

– …не из их числа? – тихо и невнятно сказал Киран.

Альда ахнула, Зои-нэ тихонько рассмеялась. Ученик морвита завозился, открыл правый глаз и взглянул на них с непонятным выражением лица. Альде понадобилось несколько секунд, чтобы понять: он пытается улыбнуться.

– Я и не рассчитывал, – продолжил он и поморщился от боли в разбитом лице. – Я просто делал то, что должен. Как всегда. Помогите мне… подняться.

Зои-нэ деликатно отпихнула Альду и подняла Кирана одной рукой – казалось, приложи она чуть большее усилие, и он повиснет над землей, словно котенок или щенок.

– Я должен… – Он умолк, поморгал правым глазом и посмотрел… куда? – Я должен ими заняться. Мне еще нельзя, но кто-то же должен.

– Кем заняться? – спросила Альда и тут же поняла: мертвецы. Он говорил о мертвецах. Это стало неприятным напоминанием о том, что истинным долгом морвита было избавление души от посмертных страданий, а не тела – от прижизненных.

Взмахом руки отказавшись от поддержки Зои-нэ, Киран подошел к первому вору и, шатаясь, опустился на колени. Посидел так несколько секунд, потом вздохнул и положил правую руку на грудь трупа, прямо на темное и все еще влажное пятно крови. Закрыл глаза, что-то сказал.

Его черную кисть свело судорогой, пальцы вонзились в мертвую плоть, в точности как прежде – в лицо короля карманников. Альде показалось, что она услышала не то вздох, не то всхлип, а вслед за ним – далекий раскат, похожий на гром. Краем глаза она увидела, как морщится Зои-нэ, и поняла, что ей не померещилось.

Киран встал, побрел ко второму мертвецу, и все повторилось.

– Идем домой, – сказал он, взглянув на Альду с таким измученным лицом, что у нее сжалось сердце. – Я очень устал.

И они пошли домой.

В это же самое время безымянный торговец, которому на протяжении дня становилось все хуже, вернулся на постоялый двор, сумев-таки вопреки слабости заключить пять сделок и коснуться в общей сложности двадцати трех человек. Теперь он попросил хозяина, чтобы ужин принесли в комнату и оставили на столике у двери, а сам рухнул на тюфяк, не сняв сапоги, и заснул, чтобы уже не проснуться.

Он был слишком слабым для той черной атмы, которую принес в великий город.

Впрочем, атма уже нашла себе множество достойных, крепких носителей.

– Разве это не против правил? – спросил Киран. Левая половина его лица была багрово-желтой и одутловатой, но после того, как вчера над ним весь вечер хлопотал морвит, левый глаз открывался почти так же широко, как и правый. – Разве ты не должна вести свой Поиск сама, без помощи охранников?

Альда поморщилась.

– Полагаю, – сказала она, – это не единственный случай, когда мой отец пошел наперекор правилам.

Они сидели на высокой стене, которая огораживала сад в восточной части округа Битых Горшков. Чтобы на нее забраться, пришлось пересечь чужой внутренний дворик, рискуя привлечь к себе внимание хозяина, важного чиновника из городской канцелярии, или кого-то из его домашних. «Никто не выйдет, – с уверенностью заявил Киран. – Я часто здесь бываю, в послеполуденные часы все они отдыхают. Никто ничего не заметит, даже если мимо пройдет армия». Дворик Альде понравился: маленький и уютный, заросший буйной зеленью, в которой почти утонули беседка и две купальни для птиц.

Рисковать стоило: отсюда открывался вид на город, каким Альда его еще ни разу не видела. Когда она смотрела на Ахимсу из окон Гиацинтовой башни, ее взору открывались лишь крыши самых высоких строений, а все прочее тонуло в тумане. Сейчас она не видела ни тумана, ни облаков; небеса сияли болезненно-яркой синевой, и лучи солнца щедро раскрашивали в золото дома, храмы, башни, мостовые, арки и стены вроде той, на которую забрались они с Кираном. Ахимса была чашей, испещренной золотисто-зелеными узорами и наполненной ароматным вином, чей запах – запах корицы, перца, амомума, турмерика и чего-то невыразимого, немыслимо прекрасного – к ним время от времени приносило ветром. Альда отстегнула вуаль и, закрыв глаза, подставила ветру лицо.

Она еще ни разу в жизни не ощущала такого умиротворения.

– А мне никто не дал шанса найти что-то свое, – задумчиво проговорил Киран, рассматривая правую руку. – Ты не подумай, что я злюсь на Ишу или в чем-то его обвиняю. Если бы не он, тумер бы в конце концов пожрал мое сердце, мое тело перестало бы жить, и какой-нибудь морвит отпустил бы мою душу, как я вчера отпустил души тех… нехороших людей. Он дал мне цель, дал смысл. До него я лежал и смотрел в потолок; там было, знаешь ли, сорок две трещины, и я каждую отследил от начала до конца. Но… эти цель и смысл я не выбирал. У меня даже не спросили, хочу ли я их.

Альда внимательно посмотрела на него.

– Может быть, – сказала она так же задумчиво и неторопливо, – мне вовсе не хочется странствовать по огромному городу в сопровождении малознакомого юноши, рискуя покалечиться или перестать жить. Может, я хотела бы сейчас сидеть в своей комнате на мягких подушках, слушать, как служанка играет на лютне, пить прозрачное как слеза вино и вкушать… какие-нибудь яства.

– Тебе и впрямь этого хочется?

– Может быть, – повторила Альда, улыбаясь самым краешком рта.

Киран тихонько рассмеялся.

– Да, я понял. Бессмысленно рассуждать о тех вещах, которые мы все равно не в силах изменить.

Альда снова перевела взгляд на город.

С утра они гуляли по округу Битых Горшков; ученик морвита знакомил ее с лавочниками и лоточниками, не забывая поведать о том, как он или Иша их лечили. Наверное, многим они помогли отпустить близких и друзей, но Альда уже заприметила, что об этом слуги Великой Избавительницы предпочитают не говорить – по крайней мере, при посторонних. Она вновь и вновь мыслями возвращалась к тому, что случилось накануне, и в ее памяти звучал тот самый вздох-всхлип, за которым следовал раскат грома. Почему-то раньше она думала, что истинная атма покидает тело со звуком лопнувшей струны, и эта маленькая несообразность ее задевала – она никак не могла взять в толк почему.

– Поиск, – повторил Киран. – Чем же он должен закончиться? Что ты должна найти?