Кирилл Луковкин - Протокол «Иерихон»

— Я… То есть… — Чан надолго замолчал, прислушиваясь к писку аппарата в своем ухе. Потом выдал: — Канцлер приглашает руководство автономии к себе в гости для переговоров.

— Мне это не нравится, — процедил Борис. — Пахнет ловушкой. Скажи своему канцлеру, что все переговоры будут проходить здесь, на этом мосту. Или в очищенном секторе, как сказал Рик.

— Э-э…

Вдруг Рика озарила догадка.

— Чан, — спросил он, — Среди вас есть художники или поэты?

— Что? — на круглом лице доктора вместе с потом проступил ужас.

— Среди славян точно нет. Я видел. А среди вас?

— Какое это имеет значение…

— Он не знает, — усмехнулся Борис. — Посмотри на него. Он едва стоит на ногах. Они что, не могли прислать кого-то покрепче?

Чан наклонил голову и принялся исследовать перекладины моста. Его мелко трясло.

— Они рассчитали все правильно, — сказал Рик. — Только они рассчитывали на обычного человека. Думали, что мои симпатии к Чану сделают свое дело. Но «пороговые люди», назовем их так, воспринимают мир и реагируют на него иначе. Простите, доктор, вам меня не разжалобить.

Чан снова смотрел на них. С его лицом произошла разительная перемена — теперь оно было жестким, непроницаемым, глаза сузились до двух черных щелей. Он заговорил, громко и презрительно:

— Мы уничтожили всех пороговых. А тех, кого оставили, держим в клетках, как подопытных мышей. И если вы думаете, что мы прислушаемся к призывам какой-то девчонки из иного мира, то глубоко заблуждаетесь. Вы оказались на удивление наивным, Рик Омикрон, полагая, будто обрели верных и надежных друзей в лице этих грязных… сепаратистов.

— Что? — Борис потемнел от злости.

— Или вы думаете, они откровенны с вами? — продолжал Чан. — Вы считаете, они не имеют на вас каких-то своих планов? Они разыгрывают вас как козырь.

— Ах ты маленький кусок… — Борис шагнул вперед, но Рик его остановил.

— Хватит! — Рик дождался, когда схлынет волна гнева, и иссякнет запас ругательств Бориса. — Мне казалось, империя настроена более серьезно.

— Все так и есть, но, к сожалению, мы вынуждены иметь дело с варварами.

Борис открыл рот, но промолчал. Его глаза злобно сверкнули.

— Вы готовы пойти на наши условия? — спросил Рик. — У нас будет свободный сектор?

Чан скрипнул зубами.

— Это неприемлемо. Ваши претензии ничем не обоснованы. Вы попали под чужое влияние, Рик Омикрон.

— Отлично, — Рик довольно кивнул. Подобного ответа он ожидал. — В таком случае, вам придется выковыривать меня из секторов Славии, всего или по кускам. Я ясно выразился?

Установилось молчание. Рик внимательно следил за Чаном.

— Мне очень жаль, что наши пути пересеклись при подобных обстоятельствах, — трагически вздохнул доктор. Это выглядело так убедительно, что Рик почти поверил. — И еще более прискорбно, что у нас разные системы ценностей. Вы оказались анархистом, а для нас такой общественный строй неприемлем. Вы выбрали не ту сторону. Сторону зла. Мы пытались привить вам идеалы империи, идеи порядка и блага служения обществу, но вы оказались невосприимчивы.

— Они же хотели казнить вас, — напомнил Рик.

— За дело, — бесцветно сказал доктор. — Я — преступник.

— Вы намеренно утаивали от меня правду. Почему?

— Вы были еще не готовы. Мы хотели открыть положение вещей постепенно, но вам не хватило терпения. Молодость и горячий нрав сыграли с вами злую шутку.

— Я имею в виду не автономию славян.

Чан осекся, удивленно взглянул на Рика.

— Одно из двух, — заключил Рик. — Либо вы настолько глупы, что не понимаете происходящего, либо настолько заносчивы, что думаете, будто понимаете.

— О чем речь? — не понял Чан.

— В какой части планеты находится башня? — Рик шагнул вперед. — Отвечайте, живо!

Чан слушал инструкции с таким выражением, словно был готов упасть в обморок.

— Это не в моей компетенции… — забормотал он.

Рик расхохотался.

— Неужели так трудно сказать? Борис, ты знаешь?

— Башня парит в небе, — отозвался рыжебородый. — Так нам говорили отцы и деды.

— Точнее, в космосе, — поправил Рик. — И движется по заданному курсу.

Чан молчал. Голос в наушнике тоже умолк — из-за обостренного слуха Рик знал это наверняка. Рик чувствовал напряжение, царившее по ту сторону микрофона. Теперь все стало ясно. Рик готов был поспорить, что Башня вращается вокруг собственной оси, обеспечивая жителям нормальную гравитацию за счет центробежной силы. Вот почему ближе к центру оси Башни гравитация уменьшалась — центробежная сила там ослабевала.

Это позволяло пассажирам вести нормальную жизнь при полете корабля. О таком способе упоминалось во всех хрониках, какие Рик успел изучить в Термополисе.

— Вы управляете полетом или нет? — снова спросил Рик. — Вы пилотируете Башню?

Чан хранил молчание.

— Так я и знал, — заключил Рик. — А еще корчите из себя великую империю. Вы — обычные пассажиры!

Маленький доктор дернулся, как от пощечины. Глаза запали, он качнулся и чуть не рухнул лицом вниз. Рик подхватил его. Чан встрепенулся и стал отбиваться:

— Нет, оставьте меня! Оставьте! — он вырвался, одернул одежду и с ненавистью уставился на Рика. — Довольно! Этот разговор ни к чему не приведет. Вы отказались от последнего шанса и горько пожалеете об этом. Мы больше не отвечаем за сохранность вашей жизни.

Рик затаил дыхание. Чан помедлил, казалось, он судорожно вспоминает что-то, что хотел бы сказать напоследок. Рик следил за его движениями, за малейшими изменениями в мимике.

— А с вами, — Чан глянул на Бориса, — мы еще разберемся.

— Ждем с нетерпением! — усмехнулся рыжий Борис. — Передай своему канцлеру привет и скажи, что мы будем сражаться до конца. До последнего вздоха!

Чан промолчал. Он перевел взгляд на Рика и угрожающе проговорил:

— Ветер, дующий с моря, силен на равнине, но умирает в горах. Учтите это. Наша башня — неприступная твердыня.

Маленький Чан развернулся и с достоинством пошел в сторону третьего эона.

— Умеют же пускать пыль в глаза, — буркнул Борис, когда они с Риком вернулись к блокпосту. — Почему ты спрашивал его насчет поэтов и художников?

— Проверял догадку. Это связано с болезнью мозга.

— Каким образом?

— Все это слишком сложно, — поморщился Рик. — Я обнаружил, что искусство недоступно старшим поколениям. После великой эпидемии люди не создали ничего нового, кроме культов.

— Ну и что?

— Пока ничего, — покачал головой Рик. — У меня есть кусочек мозаики, но я не знаю, куда его вставить, чтобы сложилась картинка.

Борис крякнул, явно не придав этому значения. Они вернулись к брустверу. Рик задумчиво взглянул на стену третьего эона.

— Посмотри туда, Борис. Что ты видишь?