Кирилл Луковкин - Протокол «Иерихон»

— Куда? — Борис непонимающе вертел головой.

— Стена эона. Ты не замечаешь в ней ничего необычного?

— Нет. А что?

— Взгляни на поверхности этих четырех долей, разделенных каньонами. Нет ни одной идеально гладкой. Каждая покрыта каким-нибудь узором. Треугольники, квадраты, окружности. Точки и прямые. Иглы, ямки, борозды, выпуклости. Ты видишь?

— Ну и что здесь такого?

— Смотри внимательно, — настаивал Рик. — Задержи взгляд на какой-нибудь детали. Давай понаблюдаем за той окружностью, ближе к центру.

— Что? Зачем? Мы же теряем время!

Рик вздохнул.

— Прошу тебя, Борис, наберись терпения и просто постой со мной здесь на галерее. Давай молча посмотрим туда.

Борис заворчал, но все же выполнил просьбу. Прошла минута. Вторая. Башня мерно гудела. Хорда медленно, но неумолимо вращалась — так казалось. На самом деле она проворачивала вокруг себя жернова эонов. Через пять минут ожидания это стало очевидным.

— Ты видишь то же, что и я? — спросил Рик.

— Я не уверен, — теперь голос Бориса не был таким раздраженным. — Кажется, тот круг поднимается над плоскостью стены.

— Значит, мне не мерещится. Теперь можно идти.

Они шли по коридору в штаб резервации.

— Но что это значит? — недоумевал Борис.

— Только одно, — сказал Рик. — Башня меняется.

— Почему?

— Не знаю. Но чувствую, как потоки воздуха задувают в другую сторону. И еще — небольшие, ничтожные колебания в гравитации.

Борис внимательно смотрел на Рика.

— Башня корректирует траекторию полета, — догадался он.

— Похоже на то.

— Кто это делает? — спросил Борис. — Думаешь, обезьяны?

— Это неважно, Борис. Гораздо важнее, для чего меняется курс. И прошу тебя, не называй их обезьянами.

— Ты просишь о невозможном, — злобно ухмыльнулся Борис. — Они не люди.

Они остановились на развилке коридоров.

— Нужно завершить подготовку, — сказал лидер славян. — У нас еще масса дел. На каком направлении ты хочешь сражаться?

Рик проводил взглядом проходившую мимо женщину с ребенком. Ребенок, мальчик лет шести, вывернул шею, разглядывая Рика. Борис продолжал что-то говорить, но Рика грызло смутное предчувствие. Он все смотрел на два удаляющихся силуэта, пока те не исчезли за поворотом.

— Сколько у вас в резервации детей?

— …не меньше дюжины на западную турель… э, что?

Рик терпеливо повторил вопрос.

— Сотни три. — Борис хлопал глазами. — Думаешь, где их укрыть? Молодец, дельная мысль! Вообще-то я поручил это Яцеку, но если хочешь помочь ему, это будет очень кстати…

— Нет-нет, погоди, — Рик перевел дух. — Я должен уйти.

Борис нахмурился. Улыбку быстро смыло с его лица.

— Что ты несешь? Сейчас самый ответственный момент! Решил переметнуться?

— Ага, и поэтому открыто говорю об этом. Пораскинь мозгами. Конечно, нет. Это ваша с имперцами война. Не моя. Мне пора возвращаться домой.

— Вот как. Я думал, ты поможешь, — в голосе Бориса сквозила досада.

Рик вздохнул.

— Борис, что-то происходит. В башне и во внешнем мире. Это гораздо важнее вашего конфликта, оно касается всех людей, выживших после древней эпидемии и недавней вспышки безумия. Я должен понять, что творится.

Борис подвигал челюстью.

— Очевидно, ты знаешь, что делать, — проворчал он.

— Я близко, почти достиг цели. Нужен еще один шаг. Единственный шаг в правильном направлении, и все встанет на свои места. Только что я понял важную вещь. Дети, Борис, все дело в детях. Они как-то связаны с происходящим. О, Пространство! — Рик схватил Бориса за плечо. — У тебя есть карта Башни?

— Есть технический план в секторе реакторов.

— Скорее, идем туда. Скорее! — Рик буквально потащил Бориса в сторону энергоблоков. — Чан хотел нам помочь!

— Эта мелкая макака? — вскричал Борис. — Не смеши меня!

— Монголоидная раса пользуется иероглифами вместо букв.

— Ну и что?

— Это ответ на вопрос! Конечно же…

Так они достигли реакторов. Рик не успокоился, пока на стол перед ним не легла самая подробная карта Башни, почти повторяющая его родной Термополис. Немного отличались по назначению сектора, немного другие пропорции имели эоны и колодцы с коридорами, но в целом это был тот же усеченный конус, разделенный на пять громадных эонов. Рик напомнил себе, что сейчас в космосе четыре эона, а пятый, базовый, остался на поверхности.

— Иероглифы, все верно! — воскликнул Рик. — Сектора и эоны имеют иероглифическое обозначение. Кто знает их язык?

Славяне, столпившиеся вокруг, растерянно переглядывались.

— Ну же?

— Кажется, старый Муса разбирается в их птичьем языке.

Не прошло и получаса, как перед Риком стоял Муса — на вид старик лет восьмидесяти, еле волочивший ноги. Он подслеповато щурился на карту и жевал губами. Кожа на лысом черепе покраснела, руки испещряли коричневые пятна.

— Аккуратнее, — сказал Борис. — У него лучевая болезнь и неважно с глазами. Ему недавно сорок пять исполнилось.

— Мне нужна ваша помощь, — Рик взял старика за трясущуюся руку, заглядывая в мутные озерца глаз. — Покажите мне иероглифы «ветер», «море» и «гора».

Старику повторили вопрос несколько раз, прежде чем он разлепил губы и, водя головой над картой, указал нужные иероглифы. Рик отметил обозначения. Когда старика увели, Борис спросил:

— Может быть, объяснишь, что значит весь этот цирк?

— Чан помог нам, — пояснил Рик. — За ним следили, поэтому он не мог дать подсказку в открытую. Он говорил про ветер, что дует с моря и про горы, в которых тот умирает. Это метафоры. Здесь отмечены под иероглифами сектора. Это между четвертым и пятым верхними эонами, между последним сектором четвертого и первым сектором пятого, которые называются «море» и «гора». Иероглифа «ветер» нет. Да-да, вспомнил. Когда они вели меня к канцлеру, я видел в промежутке ангар и там… корабли! Чан указал путь бегства!

Борис даже подпрыгнул:

— Ты веришь ему?

— Он единственный, кто не дал меня прикончить, когда отряд из башни прилетел по сигналу. Они бы пристрелили меня как бешеную крысу.

— Я ему не верю.

— Разумеется, — кивнул Рик. — Но мне ничего не остается. Вера — мое единственное оружие.

Борис смотрел на Рика как на умалишенного. Тот методично копировал карту на бумажку.

— Если хочешь знать мое мнение, следовать его подсказкам — вот настоящее безумие, — проворчал Борис. — Готов отдать голову, что там тебя ждет ловушка.

— Возможно. Но обычно в ловушках есть приманка. А что, если я выкраду приманку, не попав в ловушку? Тогда я смогу привести помощь из своей башни.

Борис покачал головой, но чуть смягчился:

— Это похоже на бред.

Повисла тишина. Борис напряженно думал над картой. Его терзали сомнения. Перспектива явно оказалась для него весьма заманчивой.