Кирилл Луковкин - Протокол «Иерихон»

— Подавить? — вырвалось у Рика.

— Именно. Дикари с нижних уровней здорово нам навредили. К счастью, на выручку пришла Империя.

— Дикари? — Рик не верил своим ушам.

Повисла напряженная пауза.

— Нижние сектора восстали против диктата верхних! — воскликнул он. — Люди из нижних секторов были брошены! Они умирали от голода, холода и насилия угнетателей!

— Ах, Рик, — вздохнула Майя, — ты не понимаешь…

— Я — что? — пораженный, Рик не находил слов. Казалось, все происходящее — бред.

— Раньше я рассуждала, как ты, пока не узнала правду. Мы, жители нижних секторов, владели крупицами знаний и справедливо винили в своих бедах тех, у кого знаний и власти больше. Но большая власть рождает колоссальную ответственность и нельзя просто так взять и освободить человека. Необходимо тщательно продумать все последствия, до мелочей!

— Разорви меня Тьма! — вскричал Рик. — Что я слышу!

Он резко дернул головой, пытаясь выбраться из кресла и стряхнуть ненавистный шлем, но потерпел неудачу.

— Выслушай меня, Рик. — в голосе Майи проступила твердость. — А уж потом будешь судить.

— Говори, — пропыхтел он.

— Если бы не Правительство Парижа, Термополис утонул бы в крови дикарей с уровней Сигма и Тау. Объединив силы с мутантами, они сокрушили жителей технических секторов пятого эона и нарастили свою армию за счет недовольных местных. Казалось, мы одержали верх, но дикари выказали хитрость и редкий ум. Они обманули нас, имитировав отступление. Отряд контролеров, посланный из Ипсилона для отладки реактора и ремонта техники, они взяли в плен. А потом убивали, одного за другим. Убивали, транслируя это по всем каналам связи.

Майя чуть не плакала.

— Скажи мне, цивилизованный человек будет себя так вести? Отвечай!

— Но это не значит… — неуверенно начал Рик.

— Это значит гораздо больше, чем кажется! О человеке говорят не слова, а поступки. Вначале их можно было понять, особенно Корнеллиуса. У того были старые счеты с Аркадием. Но постепенно борьба Корнеллиуса вышла за рамки обычной мести, и он стал требовать большего. Мы пытались договориться с ними, найти компромисс. Мы убеждали их, приводили аргументы, разумные доводы, мы готовы были пойти на уступки и отдать им их родные сектора с правом контролировать технику — ведь мы несем ответственность за все происходящее на борту. Но они заявили, что власть Правительства — это… как он сказал, этот Корнеллиус? Что Правительство — это «кучка чердачных крыс»!

Майя задыхалась от душившего ее гнева. Кресло сильно заскрипело, и она принялась мерить комнату торопливыми шагами.

— Крысы, подумать только! В то время, как людей косит эпидемия безумия, а мы из последних сил пытаемся сохранить порядок, он имел наглость обвинять нас во всех бедах! Да еще и отдал контролеров на растерзание этим выродкам! А ведь у каждого из техников была семья — жены, дети…

— Майя, — позвал Рик. — Остынь. Я хотел сказать тебе…

— Позже, позже! — звенел ее голос. — Ты совсем отвлек меня от важного разговора. Ведь я пришла по другому поводу. Речь идет о нашем будущем.

— Но…

— Довольно, Рик, — властно прервала она. — Слушай меня внимательно. Весь наш разговор — целиком моя инициатива. Я лично попросила Парижа и наместника Вонга предоставить такую возможность и дать тебе шанс. Возможно, последний шанс в твоей жизни.

— О чем ты говоришь?

Шаги по комнате стихли — замерли где-то перед его носом.

— С пороговыми, которым вкололи вакцину, что-то происходит. Вначале препарат действует как обычно. Блокируются эмоции при сохранении сознания и когнитивных функций. Но через сутки температура резко повышается, мы наблюдаем рвоту, кровотечения и… прочие симптомы. На вторые сутки некоторые привитые скончались. Другие впали в кому. Третьи превратились в живые трупы — организм работает при полной потере сознания и разума. Это касается молодых, не достигших двадцати пяти лет.

— А что с остальными?

— Взрослые, бывшие в состоянии безумия, вернулись к нормальной жизни. Те, кто не успел переболеть, тоже прошли вакцинацию без проблем. Мы не понимаем, почему это происходит.

— И ты ищешь ответы на вопросы у меня?

По наступившему молчанию Рик понял, что прав.

— Мне ничего неизвестно об этом, — сказал он. — Прости. Вам не стоило делать вакцину пороговым.

— Пороговым?

— Молодому поколению. Таким, как ты и я. Ты переболела? Я помню, как ты жаловалась на головные боли.

Майя не сразу произнесла:

— Это было самое жуткое, что я пережила за всю жизнь… Это было так страшно. Неописуемо. Равносильно смерти, а может и хуже.

— Понимаю, — выдавил он.

— Нет, не понимаешь.

— Я…

— Тебя не было рядом, когда меня била лихорадка!

— Я не мог…

— Ты бросил меня! — закричала Майя. — Бросил! Ты поклялся, ты пообещал, что никогда меня не оставишь и нарушил обещание!

Рик сцепил челюсти. Шаги по комнате возобновились. Раз, два, три. Поворот. Раз, два три. Снова поворот. Он перевел дух и спросил:

— Ты видишь сны?

— Галлюцинации? Нет. Я принимаю снотворное.

Рик начал было рассказывать про песчаный берег и морские волны, но Майя отмахнулась:

— У нас нет на это времени! Может быть, обсудим потом. Значит, тебе ничего неизвестно об этом странном эффекте?

— Ничего, — признался он.

— Хорошо, — протянула Майя. — Тогда, возможно, тебе что-нибудь известно о протоколе «Иерихон»?

— Нет, — сухо сказал Рик. — Кроме того, что я его запустил.

— Боги, зачем ты это сделал? — проговорила она с досадой. — Зачем? Вначале «Уран» и теперь это! Стоит тебе к чему-нибудь прикоснуться, и мир летит кувырком. Кто знает, чем все закончится? Рик, скажу прямо: у Парижа к тебе очень много вопросов, и на все придется ответить.

— Не переживай, — усмехнулся он. — Как-нибудь справлюсь с этой нелегкой задачей.

— Ерничаешь?

— Пытаюсь быть остроумным, насколько позволяют обстоятельства, — парировал он.

— Да что с тобой творится? — Майя снова нависла над ним. — Мир летит в пропасть, а ты сидишь тут и отпускаешь шуточки!

— Ну я же варвар. Забыла?

Он слышал ее дыхание, глубокое, учащенное. Слышал, как чуть шуршит одежда при движении. Совсем близко, возможно, на расстоянии вытянутой руки. Он мог бы дотронуться до нее, если бы не действие химикатов.

— Майя, — позвал он. — Пожалуйста, сними с меня этот дурацкий колпак. Прошу тебя.

— Не могу. Таковы правила.

— Что с тобой произошло, Майя?

— Я не понимаю, о чем речь.

— Вот именно. Ты перестала понимать меня. Мы словно говорим на разных языках. С каких это пор ты пляшешь под дудку Парижа? Да еще и якшаешься с этими имперацами? Это он, Париж, напустил тебе пыли в глаза?

Рик снова почувствовал, как начинает заводиться. В таком состоянии он мог бы гнуть стальные пруты.