Рик Риордан - Кровь Олимпа [litres]

Он постарался по максимуму использовать свое бессознательное состояние.

Сны и смерть – это старые друзья, и он умеет скользить через их мрачные глубины. Он попытался мысленно дотянуться до Талии Грейс.

Нико помчался по своим обычным болезненным воспоминаниям – мать улыбается ему сверху вниз, у нее на лице играют солнечные блики, отраженные от воды Гранд-канала [10] Самый известный канал Венеции. ; его сестра Бьянка, смеясь, бежит по Нэшнл Молл [11] Комплекс разнообразных памятников и музеев в историческом центре Вашингтона. и тащит его за руку, ее зеленая широкополая шляпа отбрасывает тень на веснушчатое лицо. Перси Джексон на заснеженном обрыве у Уэстовер-холла заслоняет Нико и Бьянку от мантикоры, а Нико сжимает в кулаке фигурку из игры «Мифы и магия» и шепчет: «Мне страшно». Минос, его старый наставник-призрак, ведет Нико через Лабиринт и улыбается холодной, жестокой улыбкой: «Не беспокойся, сын Аида. Ты получишь свою месть».

Нико не мог остановить воспоминания; они заполонили его сон, как призраки с Полей асфоделей: бесцельная скорбная толпа, молящая о внимании. «Спаси меня, – будто бы шептали они. – Вспомни меня. Помоги мне. Утешь меня».

Он не осмеливался концентрировать на них внимание – они бы раздавили его своими желаниями и горечью. Так что оставалось только не терять бдительности и проталкиваться вперед.

«Я сын Аида, – думал он, – и хожу там, где хочу. Темнота – мое право по рождению».

Нико медленно пробирался вперед по серо-черной пустыне в поисках снов Талии Грейс, дочери Зевса. Вдруг земля разверзлась у него под ногами и он провалился в знакомое болото – домик Гипноса в Лагере полукровок.

На кроватях, уютно закутавшись в стеганые пуховые одеяла, похрапывали полубоги. Над каминной полкой висела темная древесная ветвь, по ней, падая в подставленную миску, стекали молочно-белые капли – вода из реки Леты. В очаге весело потрескивали горящие поленья. Перед камином стояло обитое кожей кресло, а в нем дремал староста пятнадцатого домика, пузатый парень с копной торчащих во все стороны светлых волос и добрым, глуповатым лицом.

– Кловис! – прорычал Нико. – Ради всех богов, прекрати так мощно сновидеть!

Кловис мигом распахнул глаза, обернулся и воззрился на Нико. То есть Нико увидел это во сне, настоящий Кловис в лагере по-прежнему храпел в своем кресле.

– О, привет… – Кловис так широко зевнул, что запросто смог бы проглотить кого-нибудь из младших богов. – Прости. Я опять сбил тебя с курса?

Нико скрипнул зубами. Нет смысла расстраиваться. Для процесса снови́дения пятнадцатый домик – это всё равно что Центральный вокзал Нью-Йорка. Куда бы ты ни направлялся, тебя всё равно время от времени забросит сюда.

– Раз уж я здесь, – вздохнул Нико, – передай одно сообщение. Скажи Хирону, что мы вместе с парой друзей уже в пути. Мы везем Афину Парфенос.

Кловис протер глаза:

– Так это правда? И как же вы ее везете? Грузовик наняли, что ли?

Нико по возможности кратко объяснил, как именно. Сообщения, переданные во сне, очень легко исказить, особенно если дело касается Кловиса. Чем проще, тем лучше.

– Нас преследует какой-то охотник, – рассказывал Нико. – Думаю, это один из гигантов Геи. Ты сможешь передать это Талии Грейс? Тебе лучше, чем мне, удается находить людей в снах. Мне нужен ее совет.

– Постараюсь, – Кловис потянулся к столику для закусок за чашкой горячего шоколада. – М-м-м… У тебя найдется минутка, пока ты не ушел?

– Кловис, это сон, – напомнил Нико. – Время здесь нестабильно.

Даже говоря это, Нико беспокоился о том, что может сейчас происходить в реальном мире. Может, его физическое «я» прямо сейчас мчится навстречу смерти или со всех сторон окружено чудовищами. И всё же он никак не мог заставить себя проснуться – слишком много сил потратил на путешествие через тень.

Кловис кивнул.

– Точно… Я тут подумал, тебе стоит знать, что сегодня было на военном совете. Какую-то часть я вообще-то проспал, но…

– Покажи, – перебил его Нико.

Картинка изменилась. Нико оказался в комнате отдыха в Большом доме: вокруг стола для пинг-понга собрались все старосты лагеря.

Во главе стола сидел кентавр Хирон, его лошадиное тело скрывалось в волшебном инвалидном кресле, так что он выглядел обычным человеком. В каштановых волосах и бородке наставника прибавилось седины (а прошло всего несколько месяцев), лицо изрезали глубокие морщины.

– …То, что мы не можем контролировать, – говорил он. – Теперь давайте проверим силы обороны. Как обстоят дела на наших позициях?

Нико увидел Клариссу. Она единственная носила полный боевой доспех, и в этом не было ничего удивительного. Возможно, Кларисса даже спала в полном вооружении. Она заговорила, энергично размахивая кинжалом, и сидевшим рядом с ней полубогам приходилось резко отшатываться, чтобы не оказаться заколотыми.

– Наша линия обороны в основном крепка, – докладывала дочь Ареса. – Обитатели лагеря как никогда готовы к бою. Мы держим под наблюдением пляж. Наши триремы прочесывают пролив Лонг-Айленд, однако дурацкие гигантские орлы занимают господствующее положение в нашем воздушном пространстве. С суши варвары полностью отрезали нас с трех сторон.

– Они римляне, – заметила Рейчел Дэр, машинально рисуя маркером на обтянутой джинсами коленке. – А не варвары.

Кларисса указала кинжалом на Рейчел:

– А как же их союзники, а? Ты видела подтянувшееся вчера племя двухголовых людей? А тех светящихся красным ребят с собачьими головами и огромными секирами? По мне, видок у них весьма варварский. Было бы очень мило с твоей стороны провидеть всё это, вот только твои способности оракула дали сбой именно тогда, когда мы больше всего в них нуждаемся!

Рейчел густо покраснела, ее лоб стал того же цвета, что и волосы.

– Вряд ли это моя вина. Что-то не так с пророческим даром Аполлона. Если бы я знала, как его вернуть…

– Она права. – Уилл Солас, староста домика Аполлона, мягко накрыл ладонью запястье Клариссы. Немногие обитатели лагеря сумели бы проделать такое без вреда для здоровья, но Уилл владел искусством унимать человеческую злость. Он заставил воительницу опустить кинжал. – В нашем домике все пострадали, дело не только в Рейчел.

Вихрастые светлые волосы и бледно-голубые глаза Уилла Соласа напоминали Нико Джейсона Грейса, но на этом сходство и заканчивалось.

Джейсон боец. Это сразу видно по пристальному взгляду, по вечно напряженной позе; он словно комок сжатой энергии, готовой в любой миг вырваться наружу. Уилл Солас скорее походил на тощего кота, разлегшегося на солнышке. Плавные движения, в которых не чувствуется никакой угрозы, спокойный, задумчивый взгляд. В своей полинявшей футболке с надписью «Surf Barbados» [12] «Серфингуй на Барбадосе» (англ.) . , обрезных шортах и шлепках он выглядел настолько мирным, насколько это вообще возможно для полубога, но Нико знал: этот парень не робкого десятка. Во время битвы за Манхэттен он видел сына Аполлона в деле – тот проявил себя как лучший военный врач лагеря, рисковавший своей жизнью ради спасения других.