Патрик Уикс - Тевинтерские ночи [сборник litres]

Еще удар, еще! Кабо и Элан зашевелились. Рэт все бежала. Больше смятения, больше шума!

С демона было достаточно.

Оставшийся в конюшне Сатерленд прикоснулся к косяку, у которого они нашли кастеляна, и испачкал палец в его крови. Он думал об Инквизиторе.

– Вы стояли за нас горой, – тихо произнес он.

Шейд нервно ерзала на ближайшей лестнице в кухню – туда, где мог начаться путь Сатерленда, а теперь еще и окончиться. Сатерленд улыбнулся ей и повернулся, чтобы взглянуть на Скайхолд.

– Прямо как ты, – пробормотал он и не торопясь пошел вперед.

Он видел, как занялся огонь в «Приюте Вестника». Видел хаос в обоих дворах. Демон метался из стороны в сторону, протягивая лапы к его друзьям.

Даже Дагна больше не улыбалась. А все потому, что Сатерленд привел их сюда.

Он остановился, поднял меч и прижал его лезвие ко лбу. Зажмурился, глубоко вздохнул…

– Я сожалею! – крикнул он так громко, как мог.

Демон замер, дернув драконо-волчьими ушами. Он разрывался на семь частей, пытаясь разом унять этих смертных. Он был расстроен, взбешен. Но вопль Сатерленда походил на сияние маяка во тьме.

– Мне жаль, что я действовал один! – кричал тот.

Сожаление обернулось, и все глаза, повращавшись, вперились в молодого воина. Это к нему демон не сумел прикоснуться в ротонде! О, он мог бы убить всех смертных по очереди, но это новое ощущение было таким соблазнительным… Таким знакомым! Казалось, Сатерленд вторит тем сожалениям, что изначально приманили демона в Скайхолд.

На лапах чудища вырастали новые когти.

– Мне жаль, что я пользовался моими друзьями! – прокричал Сатерленд.

Демон чихнул, как от сильной пряности. Оставив смертных, минуя Рэт, он побежал прямо к Сатерленду – и уже по пути коснулся открытого разума, легко проникая туда, вытаскивая сомнения, которые насытят его, исцелят… Этот глупец на него даже не смотрит! Жалкие смертные! Как он их ненавидит!

Сожаление прыгнуло на свою добычу, обнажив острые, как шипы терновника, зубы и когти. Глаза Сатерленда были зажмурены, он казался беспомощным. А затем, как и говорили друзья, он увидел момент своего величайшего сожаления. Момент, который заставил его больше всего усомниться в себе. Он увидел Скайхолд, своих друзей и демона.

– Теперь я сожалею! – крикнул он.

Повернув острие клинка к противнику, Сатерленд отставил ногу назад, упер в плечо рукоять меча и наклонился.

Демон ожидал сопротивления. С ним никто не хотел мириться. Никто его не признавал. Прыжок стал падением – и Сожаление рухнуло по инерции. Вначале лезвие вошло в челюсть, затем рассекло туловище. Существо разделилось надвое.

Сатерленда окутала, окружила, захватила ожившая штукатурка. Он взглянул на пережитое в Скайхолде с самой необычной стороны. Испорченные демоном сцены с фрески распались вновь. Что же он натворил?

Меч, влекомый к сердцу зверя, заставил его податься назад. Демон нащупал щель между латным воротником и наплечником Сатерленда, вонзил когти в плечо. Сатерленд рухнул на колено под тяжестью врага. Но продолжал направлять меч. Он сражался за своих друзей. Даже упав, он не прекратил бороться.

– Прямо как ты.

Сожаление захлестнуло Сатерленда, и он опрокинулся навзничь.

А затем все стихло.

Сатерленд моргнул.

Он лежал на спине. Перед ним расстилалось бледное ясное небо. Знамена на стенах по-прежнему не развевались. Было холодно. Сердце колотилось, в голове звенело: он проиграл? Неужто Сожаление исцелилось так же быстро, как получило рану? Сатерленд не знал, хватит ли у него сил еще на один удар.

Затем что-то пришло в движение. Все вокруг пришло в движение. Приподнявшись на руке, Сатерленд окинул взором пространство перед собой.

Не до конца разрубленного демона шатало. Треть его тела волочилась по земле, несколько конечностей отсутствовало, и он явно не мог сформировать новые. Он тянулся, искал сомнения, которые излечат его, восстановят силы…

Вконец оголодавший, он нашел роту Сатерленда.

Шейд – размытое пятно – низко пригнулась, перекатилась под его когтями, левым кинжалом сделала горизонтальный разрез, расширила его правым. Жидкость на кинжалах, о которой не стоило спрашивать, опалила Сожаление концентрированной ненавистью.

Вот, выругавшись по-эльфийски, произнес заклинание боли. Вся поверхность демона пошла рябью, потрескалась, и воля его обернулась мучением.

Между ними, размахивая молотом Харритта, проскочила Рэт, расплющив комок застывшей краски на брусчатке. Рота резала, заклинала и душила демона сообща, мешая его ранам затянуться.

Сатерленд никогда не жалел, что пошел за Инквизитором. А теперь он напомнил своим друзьям, почему те пошли за ним самим.

Демон, не выдерживая натиска, пытался отползти от них. Он доберется до ротонды. Погрузится в сон, обдумает план и вернется сильнее, чем был.

Все это их вина. Но они еще узнают, чего стоит его ум. Ибо тот, чьи сожаления заманили демона в Скайхолд, помнил очень и очень многое.

А потом демон ударился о стену из пламени, рун и посуды из полуопустевшей тележки. Дагна и все остальные мешали ему сбежать. Те маленькие смертные, что были якобы никем, – вдохновленные, они однажды сделались сердцем Скайхолда и остались им по сей день.

У Сожаления не было шансов. Сомнения, которыми он питался, испарились. Демон трясся и задыхался, лапы раскалывались под его весом.

Он упал на землю у главных ворот и больше не двигался.

– Я что-то пропустил? – Сатерленд неуверенно поднялся на ноги, но сразу пошатнулся.

Рядом вмиг оказались услужливые руки, поддерживая, похлопывая по спине, одаряя легкими рукопожатиями. Все столпились вокруг предводителя роты.

Все, кроме Шейд. Та стояла, все еще разъяренная, держа кинжалы. Она шмыгнула носом и провела по нему тыльной стороной кисти.

Сатерленд подумал, не лучше ли было бы вновь схватиться с Сожалением.

Но затем кинжалы выпали из рук – и она кинулась к Сатерленду, чуть не повалив его. А он, превозмогая боль в окровавленном плече, держал ее так крепко, как только мог.

Хаос утих, и молодой воин почувствовал, как над крепостью поднимается саван, сотканный из холода и тишины. Он, Сатерленд, сделал больше, как и клялся. Просто не сразу понял, в чем на самом деле заключалась клятва.

Затем все посмотрели на Сожаление.

Расчлененные лапы обратились в куски сухой штукатурки, кое-где достаточно большие, чтобы разглядеть детали фрески. Бережная рука могла бы приклеить все обратно на стену, восстановить изображение… Правда, никто об этом пока не задумывался.

Тварь лежала на боку, бесчисленные глаза бесцельно вращались. Со временем она сможет собрать себя заново, но сейчас хватит пары небольших ранений, чтобы вернуть ее разум и волю за Завесу. Солнечный свет на мгновение высветил что-то внутри – частичку духа, который мог бы существовать вместо демона. Не противоположность Сожалению, но другая его грань или другой оттенок. Размышление. Самопознание. То, что улавливало эхо событий, приманивших его. То, что не допускало и мысли о лучшем выборе.