Андрэ Нортон - Колдовской мир [сборник litres]

Как бы то ни было, я боялась, что брачный союз – слишком серьезная угроза моему частично восстановившемуся Дару, угроза мне самой. И я не собиралась сдаваться, разве только этот грубый варвар решится овладеть мной насильно. И эта опасность показалась мне в ту минуту такой близкой и реальной, что я решила умереть в его постели, если все-таки наихудшее произойдет. Но это в крайнем случае, а пока нужно использовать все возможные способы, дабы избежать этого. Кое-что уже пришло мне на ум, и оставалось только надеяться, что я успею осуществить задуманное. Никто из сидящих здесь женщин не мог прочесть мои мысли, и я старалась подготовить такой ответ, который удовлетворил бы всех присутствующих.

Я, не выдав смятения, снова сделала доброжелательный жест в сторону Аусу и сказала:

– Мать многих людей оказывает мне честь, и я нахожусь среди тех, кто как сестры. – Я открыто соглашалась на равенство, чего мне, честно говоря, совсем не хотелось делать в отношении Айлии. – Хотя мы и не разделили один сосуд, родившись от одной матери, однако пусть не будет это препятствием между нами.

Я услышала удивленный шепот женщин, находящихся в шатре; мой отказ от главенства в доме Айфенга горячо обсуждался ими.

Она сама продолжала внимательно и настойчиво рассматривать меня глубоко посаженными глазами, спрятанными в складках лица. Мне стало не по себе от этого слишком пристального, изучающего взгляда. Вдруг плечи ее, до сих пор напряженно расправленные, упали, разом обмякнув, и я по достоинству оценила железную волю этой немолодой женщины, так же как и решимость идти до конца и настаивать на том, что она считала верным.

И я поспешила уверить ее, что более всего нуждаюсь в уединении.

– Я ведь не Аусу, – сказала я, наклонилась вперед и отважилась взять ее отекшие руки в свои. – Я так же, как и Ютта, разговариваю с духами, и поэтому мне лучше жить там, куда бы они могли приходить.

– Это так, – согласилась она. – Но и жена должна приходить к своему повелителю. Ютта некоторые ночи проводила с Айфенгом, когда это было нужно.

– Таковы обычаи, – согласилась я, судорожно соображая, что бы еще сказать. – Даже если я живу отдельно. Послушай, сестра, есть ли что-нибудь, что я могла бы сделать для тебя? Твое тело страдает, может быть, и душа твоя ищет исцеления?

Одутловатое лицо ее скривилось, и стали отчетливее видны катышки жира под кожей.

– Этот недуг еще с севера. Ты мало живешь с нами, сестра, и можешь не знать. Это расплата за безрассудство, совершенное мною когда-то. А… – Она неожиданно вырвала свои руки из моих и быстро поднесла их к груди: боль, пронзившая ее, была такой сильной, что она вскрикнула.

У служанки в руках появился остроконечный кубок, сделанный из рога, она торопливо откупорила его и поднесла хозяйке, чтобы та попила. Несколько бесцветных капель скатились с ее губ, оставляя влажные следы на массивном подбородке.

– Расплата, – повторила Аусу свистящим шепотом, – и нет спасения, терпеть мне это до смертного часа.

Я что-то слышала о подобных проклятиях – это была болезнь духа, настигавшая тех, кто умышленно или ненароком прикасался к источнику древнего зла, причем недуги души передавались и телу. Чтобы избавиться от этого, нужна неимоверно большая Сила. Впервые со дня моего появления среди вапсалов мне пришлось столкнуться с древним недугом Эскора.

Вдруг снаружи раздался какой-то шум, громкий металлический лязг, очень испугавший меня. Услышав его, женщины в шатре что-то очень тихо запели. Айфенг? Может быть, мой новоявленный жених уже пришел за мной? Но нет! Я же еще не готова! Что мне делать? На какой-то миг уверенность покинула меня.

– Это Айфенг, – выдавила из себя Айлия, и я заметила, что она не бросилась к двери встречать своего повелителя. – Он пришел за своей невестой.

– Пусть он войдет. – Все-таки в Аусу, несмотря на ее гротескный вид, было величие.

Другие женщины почтительно отступили к стене, и с ними служанка Аусу. И когда Айлия не последовала их примеру, Аусу, обернувшись к ней, бросила такой свирепый и пронзительный взгляд, что та немедленно повиновалась.

После этого старшая жена издала громкий гортанный призыв. Занавеска, закрывающая вход в жилище, поднялась, и Айфенг вошел, пригнув голову, и направился прямо к ней. Он осторожно нащупал ее пухлую руку и поднес свою, сухую, темно-коричневую, чтобы она могла коснуться ее, но при этом оба смотрели не друг на друга, а на меня.

Я не нашла в его взгляде того, что неизменно видела в глазах племянника, что сулило мне позор и стыд. Скорее он был беспристрастен и невозмутим, словно решал задачу, стоящую перед ним, просто потому, что это входило в обязанности вождя и он должен был соблюдать традиции. Но за его плечом я отчетливо видела лицо Айлии, и невозможно было ошибиться в том, что оно выражало, а в ее глазах бушевал огонь жгучей ревности.

Айфенг опустился на колени чуть позади своей старшей жены; теперь она протянула мне левую руку, я подала ей свою, и она поднесла мою ладонь к его ладони, как однажды это сделала Ютта. На хриплом глухом выдохе она произнесла какие-то слова, которые я не поняла, возможно, это был какой-то архаичный выговор. Затем рука ее упала, оставив сцепленными наши руки. Айфенг еще больше подался вперед и другой рукой отодвинул в сторону покрывало с металлической нитью, которым я плотно укутала плечи, спасаясь от холода, хотя это и было совершенно бесполезно. Затем его пальцы спустились ниже, коснулись моей груди и начали стирать нанесенные краской рисунки, словно сдирали с меня одежду. В эту минуту все женщины, стоявшие вдоль стен палатки, одновременно издали весьма странный крик, отчасти похожий на тот, что Ютта издала перед смертью, победный и торжествующий.

Меня чрезвычайно беспокоило, как далеко зайдет Айфенг, ведь казалось, теперь не было никакой возможности применить те меры предосторожности, на какие я рассчитывала. Но судя по всему, малоприятная процедура уже подходила к концу.

Возможно, понимая, что мне незнакомы их обычаи, Аусу любезно объяснила, что предстоит дальше, и объяснение это было не лишним.

– Теперь нужно разделить блюдо и кубок, сестра. И благословение этому шатру.

Служанка и другие женщины быстро устремились вперед и почтительно подняли Аусу на ноги. Я тоже встала, выказывая ей уважение, и вышла из жилища проводить ее, а на прощание поклонилась. Айлия уже успела исчезнуть, вероятно столь разозленная моими узами с ее господином и повелителем, что просто не могла на это больше смотреть.

Когда я вернулась в палатку, Айфенг сидел на одной из подушек, а я немедленно направилась к Юттиному сундуку, набитому разными травами. Достав оттуда горсть высушенных листьев, которые могли превратить самый обычный напиток в очень вкусное, ароматное вино, я положила их в кубки, что были принесены на подносе ко входу и подсунуты под занавеску в знак того, что никто не должен нас беспокоить.