Андрэ Нортон - Колдовской мир [сборник litres]

Но как я ни вглядывалась, как ни вслушивалась, понять так ничего и не смогла. В конце концов я почему-то решила, что они покинули башню, и подумала, что едва ли обитатели города могли выбрать другой путь, ведь здесь так часто проносятся летающие машины.

В полной растерянности я выходила из башни, холодея при мысли, что мои рассуждения неверны и вместо того, чтобы следовать за Айлией, я иду совсем в другую сторону.

Но не успела я выйти из этого узкого туннеля и оказаться под ночным небом, как убедилась, что была совершенно права. В темноте я споткнулась о какой-то предмет, и нога моя нечаянно отшвырнула его, так что он завертелся на полу в матовом лунном свете, – нельзя сказать, чтобы снаружи была непроглядная темень, светила полная, очень яркая луна, и весь мир был окутан серебристой дымкой.

То, что я поддала ногой, было мне очень хорошо знакомо, ведь я делала его своими собственными руками: это был пакет из-под высушенных трав – наследство Ютты. Сверток не мог выпасть тогда, когда мы впервые оказались здесь, ведь уже после этого я развязывала пакет, доставая сушеное мясо; я хорошо помнила, как крепко он был завязан, я чуть ногти не сломала, развязывая бечевку. Значит, кто-то раскрыл этот пакет здесь и выбросил или выронил траву.

Я опустилась на колени и стала осторожно ощупывать землю вокруг. Даже если что-то выпало еще, я ничего не нашла. Значит, можно было заключить, что тот, кто захватил мою спутницу, взял и пакет, обыскал его и выбросил ненужное или, может быть, выронил случайно.

Те взломщики, которых я застала в пещере, и призрачные фигуры, которые я увидела рядом с Айлией, – мне показалось, что они похожи. Это, конечно же, были люди, правда ростом несколько ниже обычных людей. Теперь, когда я закрыла глаза и попыталась представить их, мне показалось, что руки и ноги у них были чересчур тонкими. Тут же вспомнились обитатели Эскора – фасы, их раздутые, обрюзгшие тела и паучьи конечности; эти существа, забравшись под землю, настолько отдалились от людей, что теперь выглядели крайне отвратительно, как казалось нам, живущим в нормальном мире над их темными, мрачными норами.

Может быть, это фасы нашли проход через Ворота? Но нет, фасы боятся огня, они бы не смогли пользоваться таким инструментом.

Главное, те, которых я выслеживала, явно проходили здесь, судя по моей находке… а дальше? Могла ли я настичь их сейчас, при свете луны, или уже слишком отстала? Впрочем, нет, кажется, времени прошло не так уж много.

Земля здесь была довольно твердой, впрочем, на мое счастье, присыпана серым песком, на котором следы должны были выделяться довольно четко. Я шла, низко опустив голову, вглядываясь в землю, стараясь отыскать хоть какие-нибудь отпечатки, и вскоре вышла на другую дорогу, гораздо более грубую, чем та, что вела к башням. Дорожную пыль испещряли следы – было очевидно, что здесь недавно прошли. Наклонившись, чтобы получше их рассмотреть, я обнаружила ясные отпечатки ног, среди которых резче всего выделялись следы остроносых сапог – следы Айлии. Другие казались значительно меньше и уже, а носки обуви были не круглыми, как обычно, но расходились длинными острыми лучами – такие следы прежде мне никогда не встречались. Но раздумывать об этом было некогда, и я пошла вперед.

Следы привели меня на открытую площадку, где я заметила глубокую и широкую колею, – вероятно, Айлию на чем-то увезли. Я отправилась дальше, следуя по колее.

Она привела меня к другой дороге, но не пересекла ее, а пошла параллельно ей, но в обратном направлении; я по-прежнему придерживалась колеи и вскоре очутилась в местах, похожих на те, где мы проходили, направляясь к башням. Но эта местность была более холмистой и неровной, чем та. Дорога шла не отклоняясь, прямо через холмы, в то время как колея петляла, огибая неровности и препятствия. Вдали ничего невозможно было разглядеть, и я прислушалась, надеясь уловить хоть какой-нибудь звук, который подскажет, близко ли я от цели или, может быть, слепо и безрассудно иду сейчас прямо в руки врагов.

С каждым шагом холмы становились все выше, а между ними торчали причудливые скалы, вернее, я думала, что это скалы, пока, услышав какой-то шум, не нашла укрытия за одной из них. Моя рука оперлась о каменную поверхность, и я нащупала странный шов или рубец. Вглядевшись, я поняла вполне определенно, что это отнюдь не создание природы, а скорее творение рук человека или, по крайней мере, разумного существа, – меня окружали остатки строений, наполовину уже занесенные песком.

Я размышляла об этом недолго, снова услышав звук, настороживший меня: то ли свист, то ли шипение и вслед за этим слабый хруст. Выглянув из своего убежища, при свете луны я разглядела какую-то странную, невиданную прежде машину. По сравнению с теми, стремительно летающими по воздушным дорогам над городом, эта была довольно неуклюжая, уродливо сконструированная машина, изобрести которую, по-моему мнению, мог лишь извращенный разум.

Колес не было, но широкие ленты, охватывающие машину с боков от передней части до задней, вращались, приводя в движение громоздкое сооружение, на крыше которого был установлен какой-то ящик или коробка. Если эта машина и везла людей, то они могли находиться только в этой кабинке наверху; воздух туда поступал через узкие вертикальные щели, прорезанные равномерно по периметру.

Машина ползла медленно, тяжело, равномерно и казалась настоящей двигающейся крепостью, и я удивилась изобретательности разума, задумавшего такое и давшего ему жизнь. Передвигалась эта махина вдоль колеи по направлению к башням. Может быть, у тех, кто находился сейчас в кабинке наверху, была цель – захватить грабителей?

Я стояла в своем убежище, держась за край полузасыпанной песком стены, и смотрела на ползущую машину, пока она не скрылась из глаз.

Можно ли определить, что такое запах Силы? Я знаю только, что можно почувствовать запах зла, рожденного Тьмою, хотя никогда не могла определить, физическое ли это ощущение или нечто из области духа. Но могу поклясться, что в Эскоре я могла определить места, где селилась Тьма, места, которых следовало избегать. Однако в этом мире стояло повсеместно едкое и острое зловоние, от него невозможно было отделаться, и способность предвидения даже в той малой степени, в какой я овладела ею вновь, притупилась. Словно бы, пройдя через Ворота, я утратила право на нее, и у меня не было теперь никакого оружия для защиты.

Я могла надеяться только на свои пять органов чувств, а для меня это было почти равносильно слепоте. Однако мне очень важно было знать, могу ли я хоть немного рассчитывать на свой Дар. Если бы мы находились по-прежнему в нашем мире, у меня оставалась хотя бы слабая надежда установить с Айлией мысленную связь, и тогда мне, может быть, удалось бы узнать о ней хоть что-нибудь: где она находится и что ей угрожает – и даже, при удачно сложившихся обстоятельствах, заглянуть ей в глаза.