Мария Семенова - Зимняя жертва [litres]

Арза-Бану вновь взяла слово.

– Мы, двенадцать сааров, готовы скрепить с Араттой завет, – сказала она. – Только это будет не договор младшего со старшим, а условия сдачи.

Ширам вскинул голову:

– Что?

Глаза накхини были холоднее небесного железа.

– Условия сдачи Аратты. Мы ведь выиграли эту войну, значит мы и будем ставить условия. Никаких союзов! Побежденные убираются со всех захваченных нами земель и навсегда отказываются от них. Кроме того, Аратта облагается данью, возмещая все разрушенное и разграбленное в нашей стране. За века унижения платить придется много и долго…

Ширам спросил с обманчивым спокойствием:

– И какие же земли к нам отойдут?

– Левобережье Ратхи до Восходного тракта и богатые пшеницей хлапские земли, включая, разумеется, столицу юга – Двару.

Чертог совета загудел возгласами одобрения. Ширам провел рукой по лбу. Он устал, раны, кажется, готовы были открыться, по телу растекалась мерзкая слабость. Было все сложнее следить за тем, что говорилось, и, хуже того, он чувствовал, что начинает злиться.

– Вы, презирающие выгоду, вы, живущие ради славы, ради тех самых выгод толкаете меня на вероломство? Надумали отобрать половину Аратты у союзного государя? Причем лучшие, самые плодородные земли!

– Так это же прекрасно! – раздалось множество голосов.

– Величие и мощь Накхарана саму Аратту затмит…

После главы рода Бунгар один за другим вставали саары, и все они говорили одно и то же. Саарсан уже стал великим завоевателем, зачем же он хочет все потерять? Из-за клятвы? Из-за клятвы, данной наследному врагу?..

У Ширама кружилась голова от боли и скорби, но все, что он мог сделать, не подавая виду, – это откинуться на спинку престола и прикрыть глаза.

– Царевну, конечно, лучше бы сразу отослать восвояси, – снова взялся рассуждать неугомонный Нимай. – Пусть ее братец утрется! К тому же и здесь из-за нее сплошной раздор… Но если ты, Ширам, еще не натешился, оставь ее себе. Посмеемся, глядя, как арьи локти кусают! А вздумают пойти на нас войной – у нас будет заложница…

– Слушаю я вас, саары, и изумляюсь. – Ширам поднял голову, открыл глаза. – Я уже молчу о том, что подобный договор будет заключен, когда камень поплывет, а на ладонях вырастут волосы. Я не хочу объяснять – ибо это и так должно быть каждому из вас ясно, – что следующей же весной колесницы арьев с легкостью пролетят из конца в конец приречные поля и степи. Скажите мне, саары, только одно. Неужели в Накхаране слово «честь» утратило смысл? От ваших слов разит подлостью. Вы ждете, что я предам союзника и друга…

– Иначе ты предашь Накхаран, – без обиняков заявил Нимай.

– Думаешь, мы тут не слышали, что произошло у Аршага? – нахально спросил Харза. – Многие полагают, что он задумал доброе дело, жаль, до конца не довел…

Ширам смотрел мимо.

«Почему этот Харза здесь? – думал он, чувствуя, как удары сердца отдаются болью в правом виске. – Зачем Нимай привел его?»

– А я повторяю, – слышался упрямый надтреснутый голос одного из старейшин. – Мы запрещаем тебе жениться на царевне! Иначе ты не Афайя!

Ширам встал и поднял руку, призывая к тишине.

– Не хотите слушать вами же избранного саарсана, – произнес он устало, – так прислушайтесь к голосу богов! На моей стороне – Отец и Мать, вставшие за меня в священном поединке! Может, боги все-таки видят дальше нас с вами? Вспомните, Отец-Змей вселился в меня, чтобы моей рукой повергнуть тщеславного Аршага!

Нимай ухмыльнулся. Уж очень у него улыбка довольная, отметил про себя Ширам. Ни дать ни взять саарсан сам заговорил о том, к чему Нимай старательно подводил беседу.

– Аршаг, позорище… Весь Накхаран смеется над его попыткой отравить Ширама. После такого ему саарсаном не бывать точно. Кто его изберет?

«Так вот к чему ты клонишь», – понял Ширам.

– Все уже слышали «Песнь о каше и лавине»? – продолжал веселить сааров Нимай. – Я привез сказителя, так что на ближайшем пиру…

– Это ли не свидетельство, что меня хранят боги? – заметил Ширам. – Удача все так же на моей стороне!

– Кто знает, кого и для чего хранят боги? – ушел от ответа Нимай. – Впрочем, порой бывают знамения ясные и понятные, как солнце в полдень. Например, по пути сюда с моим младшим сыном произошло нечто поразительное… Ты ведь дозволишь ему рассказать, Ширам?

«Ты в самом деле надеялся, что я испугаюсь и велю мальчишке молчать?» – подумал Ширам, неторопливо кивая.

Юный воин вскочил, вышел на середину зала.

– Когда мы проезжали Старый Накхаран, – начал он, – на дорогу впереди отряда неожиданно выползла змея. Она свернулась, подняла голову и поглядела, словно желая со мной говорить…

– Что это была за змея? – спросил один из сааров.

Харза чуть помедлил и ответил сдавленным голосом:

– Белая кобра.

В чертоге совета застыло молчание. Эта самая редкая и священная из змей водилась лишь в Старом Накхаране. И почти никогда не показывалась на глаза людям.

– Я спешился, подошел и приветственно поклонился. И тогда… И тогда она подарила мне поцелуй.

Стало совсем тихо. Харза закатал рукав, показывая всем припухшие кровавые точки – следы от змеиных клыков пониже локтя.

– И ты остался жив? – удивился Ширам. – Ты уверен, что это была кобра, а не уж или полоз? Или, может, клопы покусали тебя на постоялом дворе?

Пара смешков потерялась в общем укоризненном молчании.

– Такими вещами не шутят, Ширам, – сдвинул брови Нимай. – Там был и я, и все мои воины! Это была белая кобра, клянусь тайным именем Матери Найи! Все мы знаем, что мой Харза – любимец богов. А как только что мудро изрек саарсан – лишь их воля имеет значение!

«Будь ты проклят!» – подумал Ширам.

Он видел, как меняются лица сааров, глядящих на бледного и торжествующего Харзу.

– Да, это великое знамение, – склонил голову Ширам, ибо ничего другого ему не оставалось. – Только никак не возьму в толк, что оно означает?

– И это нас ты упрекал в неумении видеть суть? – вскричал Харза, прежде чем отец успел вставить слово. – Услышь же, Ширам! Поцелуй белой кобры коронует истинного правителя накхов! Ты ведь и сам прошел этот обряд, только вместо настоящей кобры призвал переодетых найини…

– Стало быть, истинный правитель накхов – это ты? – вкрадчиво осведомился Ширам.

– Так сказали боги, – подбоченился Харза.

– И я должен передать тебе змеиный венец?

Быстрым движением Ширам вновь встал с престола. Прежде чем хоть кто-то успел понять, что он задумал, прежде чем Нимай успел призвать сына умолкнуть, он сорвал с головы венец. Короткий взмах руки… В сумраке зала полыхнула серебристая молния. Звонкий удар – и Харза мешком рухнул на пол. Змеиный венец покатился с переливчатым звоном, возвращаясь к Шираму. Саарсан легко спрыгнул с возвышения, наклонился, поймал сверкающий обруч.