Наталья Осояну - Дети Великого Шторма [сборник litres]

Она шмыгнула носом:

– Врешь. Мы там, откуда нет выхода. Это…

– …Белый Фрегат, корабль самогó Великого Шторма, знаю, – перебил Кристобаль. – Мы все равно выберемся. Пройти столько дорог, принести столько жертв – и сдохнуть в брюхе какого-то дряхлого фрегата? Нет уж, благодарю покорно.

Некоторое время они молчали.

– Шестнадцать, – внезапно проговорил Кристобаль. Эсме подняла голову и посмотрела на него: осунувшееся лицо феникса казалось высеченным из серого камня, единственный глаз смотрел куда-то вперед – в пустоту. – Почему я так уверен, что их было шестнадцать?

– Шестнадцать небесных птиц, – вспомнила Эсме. – Наверное, ты все же ошибся. Если они обозначали кланы, их было пятнадцать.

– Да, наверное, – пробормотал он, а потом моргнул и взглянул на нее. – Ну что, давай продолжим путь? Сдается мне, наверху нас ждет окончание этой истории. Только вот не знаю, как и кто ее расскажет.

Они поднялись и вместе подошли к двери. Эсме вдруг стало очень страшно – эта каюта, маленькая и пустая, была относительно безопасным приютом, а вот в коридоре наверняка таилось что-то очень страшное. У них не было иного оружия, кроме первопламени, а она знала, чем может закончиться его призыв.

– Другого выхода нет, – сказала она вслух.

Кристобаль обнял ее за плечи левой рукой, а над его правой ладонью заплясал маленький огонек. Они вышли наружу. В коридоре было тихо, но феникс, вероятно, вспомнил, что Эсме слышала, как кто-то прошел мимо, и немного постоял, прислушиваясь. Ничего не шевелилось, даже воздух, и дышать было тяжело. Наконец Кристобаль пошел вперед, чуть прихрамывая и вглядываясь в простиравшийся перед ними полумрак.

– Скажи мне, что на самом деле там произошло, – попросила Эсме.

– Там?

– В Облачном городе, – уточнила она. – Сорок лет назад.

Он вздохнул и, немного помолчав, начал рассказывать:

– Мы провели там неделю. Отец занимался делами – Бастиана с нами на самом деле не было, – а я то гулял по городу в сопровождении слуг, то скучал дома. В пути было интереснее, чем в Облачном городе, и мне не терпелось отправиться домой. Раньше я никогда не проводил так много времени в одиночестве – в столице у Марко Фейры не было настоящих друзей, поэтому никто не приходил к нам в гости, и дом, сначала показавшийся мне роскошным дворцом, к концу недели выглядел тем, чем и был, – довольно-таки запущенным небольшим особняком в не самой благополучной части города… И вот как-то раз я совсем одурел от скуки и решил сбежать. Я ничего не боялся, потому что уже неплохо изучил близлежащие кварталы и улицу, по которой можно было легко попасть в самый центр столицы со всеми его диковинами. Я подговорил одного из мальчиков-слуг – моего возраста и примерно моего роста – посидеть у окна в моей комнате, изображая меня за книжкой, и в случае необходимости отвечая через дверь на вопросы старших. Я не знал, чем обернется моя… выходка.

– И чем же она обернулась?

– Выполняя приказ Аматейна, его люди сначала пришли к нам домой и схватили этого слугу, приняв за меня. Его оглушили и набросили на голову мешок, а потом потащили к моему отцу. Он увидел мальчика в моей одежде и позволил себя обезвредить. Он подумал, что этот мальчик – я.

Эсме охнула.

– Да, вот так все и вышло.

– Но что же случилось с тобой?

– Я бродил по городу, пока не устал, и решил вернуться домой. Еще за три квартала я увидел дым от пожара и бросился туда, но меня схватил какой-то человек, и я потерял сознание. Скорее всего, он уколол меня каким-то парализующим ядом. Я пришел в себя в доме, принадлежащем Рейнену Корвиссу… Меня там держали какое-то время, потом отправили в Сарму, к Крейну. Продолжение ты знаешь.

Эсме с сомнением покачала головой. Нет, конечно, – продолжения она толком не знала. Вся его жизнь представала перед ней россыпью разноцветных осколков, по которым невозможно определить, чем они являлись до того, как разбиться.

– Впрочем, еще кое-что, – вдруг прибавил Кристобаль безжизненным голосом. – Пока я был у Рейнена, моих родных начали убивать. Отца и брата казнили, но позже… Началось все со смерти дяди Алэно – наверное, самого умного и самого безобидного из всей моей немногочисленной родни. Он любил книги. Вы бы друг другу понравились. Не знаю, как он умер, но в тот самый момент, когда это случилось, я загорелся. В буквальном смысле – я лежал в кровати без сна и внезапно увидел, почувствовал , как мои руки охватывает настоящее пламя. Потом загорелась одежда. Вспыхнула постель. Словом, не окажись слуги Рейнена достаточно проворными – там бы моя история и закончилась. Я иногда спрашиваю себя, что стало с целителем, который лечил меня в тот раз…

Он тяжело вздохнул.

– Через три дня Марко Фейру казнили – на главной площади Облачного города, на глазах у тридцати тысяч человек, как изменника. Я не знал. Я вообще не понимал, что происходит, и Рейнен почти ничего мне не говорил, просто просил подождать, пока все не образуется. Вот я и дождался… В тот момент, когда он умер, снова пришел огонь – да, огонь приходил каждый раз, когда кто-то из них умирал, но теперь он сжигал меня изнутри, и с этим уже никто не мог справиться. Ощущения были такими же, как когда я горел на самом деле. Даже хуже. От этой боли я не мог потерять сознание.

А вот казнь брата я видел. Я сбежал-таки от Рейнена – к тому моменту меня уже сложно было удержать, не обезвредив как положено. Я забрался на колокольню Эльгиного дома и оттуда глядел, как его вывели на помост, как огласили приговор, как заставили встать на колени. Он был…

Кристобаль остановился, отпустил ее и, подняв руку, ощупал кончиками пальцев дыру на месте левого глаза. Эсме внезапно поняла, в каком виде Бастиан Фейра предстал перед теми, кто пришел посмотреть на его казнь, и ее замутило. Лицо Кристобаля сделалось белым как у призрака.

За его спиной на миг проступили огненные крылья, но тотчас же пропали.

– Идем, – тихо сказал он и снова взял ее за руку.

Они нашли лестницу и поднялись по ней на три уровня вверх. Палубы отделялись от лестничного колодца массивными дверьми, и не было слышно, есть ли там кто-нибудь живой. Эсме шагала по ступенькам, едва успевая за Кристобалем, хотя тот и прихрамывал. Тишина вокруг больше не казалась ей благим знаком – в этой тишине затаился враг, ждавший подходящего момента, чтобы напасть.

На следующем уровне лестница закончилась, и двери здесь не было. Они привыкли к сероватому полумраку, и оба оказались озадачены внезапной тьмой – густой и… плотной. Эсме прижалась к Кристобалю, а он привычным жестом поднял правую руку – и слабый огонек первопламени ярко вспыхнул.

А потом превратился в плеть и ударил по черной блестящей морде, ринувшейся на них из темноты.