Дженнифер Доннелли - Железное сердце [litres]

Гретта воспротивилась, но не очень сильно.

– Погоди, бабуля… – сказал Уилл. – Я не понял: какой у этой странной и мрачной истории смысл и есть ли он вообще?

– Да, мальчик мой, конечно есть. – И бабушка взглянула на Софи. – Не надо убегать от своих несчастий. Наоборот, надо остановиться и прислушаться к ним. Они могут многое поведать.

Уилл закатил глаза. Затем встал, подхватил Гретту и понес ее наверх, в спальню. Бабушка сказала Арно, что тот может спать на полу в комнате Уилла, и дала ему подушку и стеганое одеяло. Софи она вручила то же самое и отправила ее ночевать на чердак. Туда вела лестница, которая начиналась прямо напротив кухонного очага.

Софи поблагодарила бабушку и уже подошла к лестнице, как вдруг та взяла ее за руку:

– Так ты, значит, думала, что прекрасный принц тебе поможет?

Софи горько улыбнулась:

– Ну да.

– Зачем королеве нужен принц?

– Вы про мачеху? В смысле, почему она назначила Хаакона своим наследником? Я не знаю…

– Нет. Я про тебя.

Софи наклонила голову набок, ошеломленная словами старухи.

– Но я же не королева, – ответила она.

– А могла бы ею быть. – Бабушка взглядом буквально пришпиливала Софи к месту. – Твой самый страшный враг – не Аделаида. И даже не Хаакон. А ты сама. Кто угодно может говорить о тебе что угодно, но лишь от тебя зависит, поверишь ты в это или нет. – Ее взгляд смягчился. – Хочешь вернуть свое сердце, девочка? Так иди за ним сама.

Выйдя из кухни, она отправилась к внучке. Софи еще долго смотрела вслед женщине, раздумывая над ее словами. Потом вскарабкалась по приставной лестнице на чердак, где оказалась в компании связок чеснока, пучков трав, развешанных на просушку, пары колбас и одного большого окорока. Выбрав укромный уголок, она стала устраиваться на ночь. Легла и поискала глазами Зару, желая убедиться, что и та нашла себе местечко. Но умная псина не нуждалась в ее заботе: она уже спала, свернувшись клубком у огня.

Несмотря на усталость, сон не шел. В голове теснились разные видения: огр, мчащийся по лесу вдогонку за юношей, большой говорящий клубок… Наконец она задумалась о робком младшем брате, у которого не было ни денег, ни пушек, ни других орудий для борьбы с могучим врагом. Ничего, кроме головы и рук.

Укутавшись в теплое одеяло и глядя в окно, за которым темнело ночное небо, Софи стала прислушиваться. Но не к шепоткам и хихиканью придворных. Не к нравоучениям, мрачным предсказаниям и угрозам мачехи. Не к последним страшным словам Хаакона. Нет, она слушала свой внутренний голос. Тихий и слабый. Он устал таиться, притворяться, вечно ошибаться. Слушать его было тяжело. И больно. Слезы медленно катились по щекам Софи. Но бабушка Уилла оказалась права: внутренний голос рассказал ей многое.

Незадолго до полуночи Софи приняла решение. А потом закрыла глаза и уснула.

Огонь почти догорел, но его слабых отблесков еще хватало на то, чтобы осветить фигуру бабули. Та сидела у очага в ночной рубашке, седые волосы свободными длинными прядями лежали на ее плечах. На коленях она держала Гретту – внучка проснулась от боли посреди ночи. Бабушка перенесла ее из спальни к очагу, где было теплее.

Девочка страдала. Все ее тело онемело. Веки были плотно сомкнуты. Бабушка протянула руку, взяла со стола чашку с лекарством и с трудом заставила внучку пить. Гретте полегчало, судороги через несколько минут прошли, и бабушка даже смогла переложить девочку на походную кровать, которую поставила для нее возле огня. Но девочка по-прежнему не выпускала руку бабушки, пока та тихонько пела ей колыбельную.

Наконец Гретта заснула. Бабуля осторожно забрала у нее руку и прикрыла внучку одеялом. Потом вернулась в кресло-качалку, села и, запрокинув голову, закрыла глаза. Глубокие морщины пересекали ее лоб, под глазами залегли круги.

Вдруг тени в углу заколыхались, и от них отделилась фигура – женщина в черном, растрепанная, с безумным взглядом. С нежностью и печалью она взглянула на спящую девочку, провела по ее щеке кончиками пальцев. От этого прикосновения невысохшие слезы ребенка превратились в жемчуг.

Гретта застонала и заворочалась во сне. Ее услышала Зара – собака все так же спала у очага на коврике. Она вскочила и глухо зарычала.

Бабуля открыла глаза и поглядела на Зару. Повернула голову туда, куда смотрела собака, и увидела непрошенную гостью. Их взгляды встретились. Женщина в черном скользнула в угол.

– Прячешься, значит? – заговорила бабуля. – Я бы на твоем месте тоже не спешила показаться на глаза тем, в чьем доме ты натворила столько бед.

Женщина вцепилась зубами в ноготь большого пальца, ее взгляд затуманился.

– Ты ведь следишь за принцессой, да? Зачем? Какой у тебя к ней интерес? Может, конечно, тебе просто нравится мучить ее, но, думаю, за этим кроется что-то большее. Зачем эта девушка понадобилась твоему брату? Она угрожает ему? Неужели Король Воро́н ее боится?

Бабуля встала, взяла кочергу и поворошила поленья. Огонь тут же сомкнул вокруг них свои тонкие пальцы.

– Но кто поймет, чего вы хотите и что вам нужно? Вряд ли вы сами себя понимаете. – Она кивнула на Гретту. – Если бы легкие этой малышки наполнились отборным жемчугом, его не достало бы, чтобы искупить нанесенный тобой вред. Говорят, боль, которая не убивает, делает человека сильнее. Что ж, бывает и так, – согласилась бабуля. – Но чаще случается наоборот: боль не убивает, а умереть хочется.

Старуха опять села.

– Принцессе не избежать встречи с ним, и очень может быть, что все закончится для нее так же, как для многих других, кто сбился с пути в лесу, – от нее останется кучка костей. И в мире станет меньше света. Может быть, этого вы и добиваетесь, ты и твой братец.

Зара заскулила, подошла к бабуле и ткнулась мордой в ее колени. Та почесала собаку за ухом, не спуская взгляда с незваной гостьи.

– Что ж, ты такая, какая есть, ничего не поделаешь. Мы все такие, какие мы есть. И та девушка, которая спит сейчас наверху, ничего не может с собой поделать. Ей страшно. Одиноко. Она не верит ни себе, ни людям. Может быть, ее мачеха права – она чересчур добра и снисходительна. Слушается своего сердца.

Тут бабушка взглянула на Зару, и уголки ее губ изогнулись в победной улыбке.

– Но даже если так, что с того? – Она почесала морду собаки. – Вот ты, малышка, волка, небось, не затравишь, а? Слишком мелкая, да? Зато ты легконога и проворна, можешь убить змею. Так часто бывает – то, что мы считаем своим недостатком, вдруг оборачивается достоинством.

Когда старуха подняла голову, женщины в черном уже не было.

Королева сидела на полу перед зеркалом.

Неубранные волосы лежали у нее на плечах. Потускневшие глаза запали. Она исхудала, словно что-то подтачивало ее изнутри.