Дженнифер Доннелли - Железное сердце [litres]

– Твой сын.

Арно кивнул:

– Я пришел поздороваться с ним. Ему было три, когда он умер. От лихорадки. Я тогда зарабатывал на жизнь плотницким делом, да только работы не стало. Весь лес на много миль кругом перевели на казармы для королевских солдат. Пришлось мне ограбить богатого купца, чтобы заплатить доктору. Но было уже поздно. – Он коснулся страшного шрама на щеке и добавил: – Матти умер. Меня поймали. Королевское правосудие свершилось.

В сердце Софи какая-то шестеренка замедлила ход, зацепилась за другую, но тут же со щелчком выправилась, и сердце снова забилось ровно.

– Меня поймали, клеймили… Но это меня не остановило, – продолжал Арно. – Наоборот, научило кое-чему. В один день с Матти здесь похоронили старуху. Богатую вдову. Золота на ней было – целый фунт, и все ушло под землю. При жизни она была жадной, никогда никому не помогала. – Он улыбнулся. – Зато после смерти расщедрилась. И спасла малыша, который заболел уже после Матти. Многие из тех, кто здесь лежит, стали благотворителями после смерти. При жизни люди бывают холодными и черствыми. А когда умрут, с удовольствием помогают другим.

Софи вспомнила, как Арно отдал ей мешочек с кладбищенским золотом, когда они повстречали беженцев.

– Так ты все раздаешь? – догадалась она. – Тем, кому нужнее.

Арно молчал. Какое-то время оба наблюдали за ласточками, которые носились над ними. Софи вспомнила жестокие слова, которые она бросила ему в крипте церкви Святого Себастьяна, увидев, что он прячет в мешках. Она хорошо знала, каково это, когда тебя осуждают.

– Прости меня, Арно, – сказала она.

Арно повернулся к ней.

– Хочешь найти свое сердце, девочка? – сказал он тихо. – Посмотри, как умирает дитя из-за нехватки пары монет. Тогда ты кое-что поймешь, например разницу между кражей и преступлением.

Оставив ее стоять между могилами, он вернулся в мавзолей. Ласточка вспорхнула с могилки ребенка, присела на плечо Софи, чирикнула и улетела.

Софи глядела ей вслед и думала о многом. О семерых братьях, незнакомцах, которые взяли и спасли ей жизнь. О малыше Маттиасе, лежащем в могиле на этом кладбище, и о больной Гретте, которой, может быть, скоро суждено было упокоиться на другом. А еще она думала о кладбищенском воре с покрытыми прахом драгоценностями в кармане и золотым сердцем. И о юноше – молчаливом, странном, который делил с ней путь. Хотя имел все основания этого не делать.

Да, любовь – грозная сила.

Любящее сердце храбрее целой армии, неприступнее крепости. Оно открывает могилы и снимает драгоценности с трупов. И оно же заставляет человека ночь за ночью сидеть у постели больного ребенка. Из ничего – из ржавых шестеренок и пружин – оно создает другое сердце и заставляет его биться и жить, во что бы то ни стало.

– Кофе готов! – закричал Арно с порога мавзолея. – Иди завтракать, Софи. Надо поесть и шагать дальше. До Ниммермера еще идти и идти.

Поев, все трое начали собираться. Наконец Арно запер склеп, и они отправились в путь. Зара бежала впереди, то и дело устремляясь с тропы в траву, чтобы гонять белок.

Софи, которая шла последней, не сводила глаз с Уилла. «Могучий король отнял у меня мое сердце, – думала она. – А нищий мальчишка без гроша в кармане получил его даром».

Уилл так ничего и не узнал. Он не знал, что спал, обняв ее. Не знал, что всю ночь они дышали выдохами друг друга. И что она, глядя на него, мечтала о невозможном.

Он не знал.

И никогда не узнает.

Ибо любовь грозна, а Софи боится.

Когда путники покинули кладбище и вошли в лес, на ветку над их головами опустилась ворона.

Склонив голову набок, птица внимательно разглядывала Софи. От нее не укрылись ни поникшие плечи девушки, ни ее судорожно сплетенные пальцы, ни тоска в глазах.

Птица кивнула, точно прочла мысли Софи и проведала о ее тайных страхах.

И, тихо снявшись с ветки, бесшумно полетела в неярком свете зари. На запад.

К Ниммермеру.

Король Воро́н был в гневе.

Плащ клубился за его плечами, словно дым, когда он вышагивал по покоям королевы.

– Принцесса становится героиней своего народа, – говорил он.

– Моего народа, – уточнила Аделаида.

– Он ненадолго останется твоим, если дело и дальше так пойдет. На каждой рыночной площади, в каждой пивной и в каждой ратуше люди только и говорят, что о мятежной принцессе, которая восстала из мертвых и готовит отмщение за свой народ. А что делаешь ты? – И он нацелил когтистый палец на королеву. – Бездействуешь!

– Неправда! Принц и капитан моей гвардии ищут ее по моему приказу. Я сама пыталась убить ее – дважды!

– И оба раза безуспешно, – заявил Корвус.

Он сунул руку в складки плаща, вынул оттуда какой-то предмет и положил на стол.

Аделаида вскинула бровь:

– Яблоко?

– Отравленное, – ответил король. – Она идет в Шаденбург. Отправляйся туда. Сделай так, чтобы она увидела это яблоко.

– Но как? Теперь она опасается чужих. И в третий раз не примет ничего из моих рук.

– Не надо из рук. Просто подбрось ей яблоко и обставь все так, будто она сама его выбрала.

Аделаида мешкала. Ее одолевали сомнения.

– Она стала сильной, Корвус, – наконец сказала она. – Быть может, сильнее нас с тобой.

В черных глазах Корвуса сверкнул красный огонь гнева. Король взмахнул рукой. В зеркале появилось изображение – смутное и расплывчатое. Скоро оно стало отчетливым.

– Смотри, Аделаида! – приказал он. – Это ты сильная, а не она. Разве ты забыла?

Аделаида повернулась к зеркалу и увидела девочку лет двенадцати. Девочка бежала по длинному коридору. Распущенные волосы мотались за плечами. В глазах плескался страх. По щеке текла кровь, капая на платье.

Аделаида вскрикнула и отвернулась: любые воспоминания о том дне были ей невыносимы.

– Но ты выжила, – сказал Корвус. – Я тебе помог. С тех пор я не покидал тебя никогда. Все эти годы я был верен тебе. И вот теперь предупреждаю… У тебя есть всего один шанс.

От его слов Аделаида ощетинилась.

– Это я призываю тебя, когда ты мне нужен. Ты служишь мне, а не наоборот! – яростно возразила она. – Не стоит забывать об этом.

Король Воро́н холодно улыбнулся:

– Вот как? – и исчез.

Аделаида подошла к зеркалу, коснулась золоченой рамы. Старинная. Это зеркало стояло еще во дворце ее отца, оно переходило в их семье из поколения в поколение. Королева заглянула вглубь него и вновь увидела там девочку. Маленькую. Одинокую. Напуганную. Она металась, не зная, где искать спасения. Вдруг ее взгляд упал на серебристую поверхность зеркала. Аделаида услышала всхлип, из груди девочки вырвалось рыдание. Я не знаю, что делать… помогите мне… пожалуйста, кто-нибудь, помогите…

Тогда ее мольбу услышал Король Воро́н. И откликнулся – только он, единственный. Больше ей никто не помог.