Андрей Никонов - Шаг в сторону [litres]

– Вот сволочь, – повернувшись ко мне, заявила она. – Гад. Подлец.

– Да не ты, – махнула рукой на мой недоуменный взгляд, сложила разрисованные листки в аккуратную тоненькую стопку, свернула и спрятала. – И тебя это не касается. Наши семейные дела.

– Хорошо, – согласился я. И решил напомнить о других семейных делах. – Мужа будем искать? Или все что надо, уже нашли?

– Мужа… да… – словно только что вспомнила, зачем мы тут вообще находимся. – Обязательно. Идём, он наверняка на территории где-то. И когда я его найду…

Я не стал выяснять, что она с ним сделает, женщины на этот вопрос отвечают однотипно. Или просто убьют, или сначала отрежут яйца, потом убьют. Второй вариант предпочтительнее – чтобы помучился перед смертью, осознал свою ошибку и больше так не делал. До самой смерти.

– Но ведь это опасно наверняка. Да?

– Нет тут ничего опасного. Охранники, я уверена, пьяные валяются, эта мразь вместе с ними напился в дрова, так что справишься одной левой.

– Тогда давай я тут посижу, – предложил я. – Раз никаких причин волноваться нет, то чего там толкаться-то вдвоём, неудобно. Иди и сделай сама то, что нужно.

– Пятнадцать.

– Ладно, – поднялся я. – Умеешь найти нужные слова. Двадцать, и идём.

Тина смерила меня презрительным взглядом, кивнула и подошла к двери. На меня посмотрела, мол, давай отрабатывай пайку.

Я изобразил нечеловеческое усилие, пытаясь открыть дверь. Взорвать бы её к чертям собачьим, но нет, чужое имущество, так что только обычное физическое воздействие.

Однако дверь была заперта на совесть, я её и потолкал, и подёргал за ручку, и постучал – вдруг кто снаружи держит, нет, без толку. Дор клозет, туалет закрыт. Логично, не должен склад напоминать проходной двор, а то растащат все, халява, она облегчает вес переносимого груза в несколько раз.

– Погоди, тут не так надо, – Тина отпихнула меня, порылась в своей сумке, достала кольцо с нанизанными на него проволочками, крючочками и стерженьками, что-то там повернула в замке тонкой спицей, нажала на рукоять. Спрашивается, чего ждала.

Дверь все равно не желала открываться, что-то её держало или кто-то. Навалившись вдвоём, мы с трудом, кое-как отодвинули препятствие, подпирающее дверь снаружи.

Это было тело в чёрном кафтане, лежащее в засохшей уже луже крови, вытекшей из разорванного горла.

Меня слегка замутило, хотя только недавно трупы видел. Даже пришлось на себя схему антипохмелина наложить, хотя она на это не рассчитана, но справилась.

А вот для Тины, казалось, такие вещи – дело обыденное. Она присела возле трупа, поводила рукой по одежде, практически приказала подсветить рану и что-то там рассматривала, нацепив гогглы.

– Больше суток лежит, – сообщила она мне. – Странно, что охранные заклинания тревогу не объявили. В таких случаях обязательно в разбойный приказ идёт послание, на каждом охраннике амулет должен быть.

Амулет, видимо, вместе с куском горла оторвали. Вообще, поводов доверять спутнице у меня не было, но в этом вопросе она разбиралась лучше, чем я, так что мне оставалось только кивнуть, озираясь по сторонам.

Дверь избушки выходила к группе строений с системой проездов и надземных переходов. Между строениями и забором во всю его длину было свободное пространство шириной метров в двадцать, похоже, никто в отсутствие хозяина его уборкой не занимался. Если наружные подъездные пути были расчищены, то здесь намело сантиметров двадцать-тридцать снега, и только тропинка от проходной до центрального входа в строения была протоптана, неширокая, но ходили по ней регулярно. Она тоже была занесена тонким слоем снега, нападавшего за пару дней, на ней чётко были видны следы, ведущие от забора. И не было следов, ведущих в обратную сторону.

Вокруг трупа было натоптано, снег примят примерно в круге диаметром метров пять, словно тут боролись и катались по земле несколько человек. Потом почти все поднялись, потоптались и ушли. Но это не объясняло разорванного горла, ткани были выдраны, потемневшие ошмётки мяса и хрящей свисали по бокам раны.

Я пригляделся повнимательнее, зажёг ещё один светильник прямо надо лбом умершего, искажённое гримасой ужаса лицо стало ещё страшнее. В центре лба торчал тонкий металлический стерженёк, возвышающийся над кожей не больше чем на сантиметр. Непростой, от него расходились в разные стороны фиолетовые прожилки.

– Погоди, – я остановил Тину, потянувшуюся рукой к игле. Она же в гогглах, неужели не видит, что с этим что-то не то.

– Что ещё?

– Игла странная какая-то. – Я, как смог, описал ей то, что увидел.

– Нет, не знаю такое, – спутница мотнула головой, не переставая следить за окрестностями, – тут колдун нужен, настоящий, не такой как ты, хотя спасибо, что предупредил. Трогать не будем, идём по следам, тут уже давно все закончилось. Никто нас сутки в засаде ждать не будет, не беспокойся.

– Опасно тут, – поёжился я. – Может, стражу вызвать?

– Что, так просто готов отказаться от сотни золотых? – не отводя взгляда от входа на склад, тихо проговорила Тина.

– Жизнь дороже стоит.

– Надо же, вспомнил. Ещё раз повторяю, смотри, тело давно закоченело, те, кто его убил, сбежали. Нам надо только зайти внутрь и кое-что забрать, а потом сразу обратно. Тебе сотня, мне – прогулка, все честно.

Ну да, про Мефа уже речи нет. Как говорится, а был ли мальчик. Я ещё раз нагнулся к лицу трупа, что-то мне в этих прожилках показалось знакомым. Бывает такое – видишь что-то и кажется, что доводилось подобное раньше встречать. Хорошо, что память у меня теперь почти фотографическая, сбоит ещё пока, но запоминание на уровне.

– Насмотрелся? – насмешливо осведомилась напарница.

– Да, – я поднялся с колен, отряхнул штаны от налипших кровяно-снежных комочков. Показалось мне или нет, но прямо в центре стерженька горела маленькая синяя искорка, из которой вот эти прожилки и расходились. Может быть, отблеск от светляка, а может и то самое, что я уже встречал ночью в лесу. Проверять не хотелось и заранее пугать спутницу – тоже, тут этой Синей смерти, как смерти, боятся.

– Тогда идём, помощничек.

Тихо, озираясь, мы подобрались ко входу. Дверь была заперта, но для опытной взломщицы открыть её не составило труда, я даже и помогать не пытался.

Длинный коридор уходил в глубину здания, прерываясь метрах в сорока поворотом, по обеим сторонам шли двери, на потолке тускло горели светильники. Пол, покрытый какой-то мягкой тканью, отлично скрадывал шум шагов. Тина, похоже, здесь отлично ориентировалась. Мы прошли несколько закрытых дверей и остановились перед четвертой слева.

– Комната охраны, – шёпотом пояснила напарница, – обычно тут сидят. Кажется.