Алексей Полевой - Драконодав [litres самиздат]

Такой оказалась Ирен, чьё имя означает «мир», только миром от этой бесноватой не пахло: я был высоким по всем меркам, эта безумная была выше меня. Широкие плечи, мощные руки, отчаянный взгляд – она на спор боролась с ветеранами многих сражений и выигрывала, лихо орудовала копьём, в пешем строю, конечно, и мечом размахивала будь здоров, стреляла из лука и арбалета весьма хорошо, последнее время увлеклась аркебузным боем. Скажите баба в армии может только ноги раздвигать, да готовить? Расскажите это Ирен – кулаком в зубы могла ударить не хуже любого кулачного бойца, знакомого мне. Она прибилась к нам однажды в походе, ехала на добром коне, с хорошим вооружением и рейтар стал надсмехаться, отчего получил ногой в рожу, упав из седла под хохот остальных. Гонсало, встречавший воинственных девиц, обычно выдающих себя за мужчин, что как в случае с рослой Ирен большого труда не составляло, пригласил воительницу побеседовать и испить вина на привале. Оказалось, жила Ирен в глухом лесу с отцом лесником, тот суровый был мужчина, корил мать за родившуюся дочку, таскал девчонку на охоту, даже взял на осаду замка. С другой стороны Ирен это понравилось, женская доля незавидна, а наёмнику добыча идёт, жалование платят, всё лучше крестьянина. Отец помер, мать прибрал господь раньше, местный рыцарь лесником бабу ставить не хотел, пришлось ей переодеться в мужчину и отправиться в наёмники. Служила в пехоте, в кавалерии, правда кондотьером так не стала, но редко наёмнику выпадает такая удача, была на хорошем счету, командовала полусотней. Но, решила открыться и наёмники подняли бабу на смех, едва убралась, решив попытать счастье в других местах. Мы с Гонсало против справного вояки женского полу ничего не имели, зачислили в рейтары, благо конём управляла мастерски, а выстрелить из пистолета большой силы не надо. Ирен вскоре назначили заместителем командира рейтаров, теперь смешков в адрес боевого товарища не возникало – может лицом не вышла и бабья снасть вместо доброго члена, зато команды отдаёт и палит как сам дьявол. Чего ещё желать в бою? А на привале тоже солдат как солдат: вино пьёт, ржёт и байки травит.

– Занесло меня на корабль однажды, – рассказывала Ирен, отпив из рога добрый глоток вина, – капитан такой красивый малый, только подозрительно близок с одним матросом. Да и матрос странный, кадыка нет, а грудь, хоть маленькая, но есть. И вот этот матрос прижал меня в трюме и ну тискать, я конечно ударила легонько по бубенчикам, а там ничего нет. Баба оказалась. Стали жить втроём с капитаном, могучий был моряк, справлялся. Однако удача ему у Канарских островов изменила, корабль-то пиратским оказался, напоролись на испанскую каравеллу, те сразу пошли на абордаж. Команда разбежалась, даже капитан струсил, мы с Мэри только рубились с испанцами люто, они даже немного отступили. Мэри тоже воевала когда-то, с ландскнехтами, переодевшись в мальчика, чтобы не изнасиловали, когда захватили город, а затем прижилась в отряде и даже стояла с пикой в первом ряду. Испанцы были настолько ошеломлены нашим отпором, что лишь взяли в плен, задавив числом, а команду повесили. Нас хотели отправить в крепость, но у берега случился лютый шторм, я выплыла около Пунта-Умбрия, про остальных по сей день ничего не знаю.

– Зато я знаю, – поднял кубок Гонсало, – Мэри тоже выжила, она была выкуплена из тюрьмы отцом и вышла замуж за капитана той каравеллы Патрицио, у них пятеро сыновей, Мэри стала толстой, но рука по-прежнему тяжёлая.

– Воистину мир удивителен, – сказал я.

Несите мне доспехи, седлайте мне коня! И даже не желайте мне удачи. Все это ни к чему, поскольку у меня, Не может просто, просто, просто в жизни быть иначе!

Песня «Несите мне доспехи». Каникулы Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные

Провожать отряд вышел весь город – может войны больше не случится, всем хотелось посмотреть, как убывают солдаты. В это раз не приключилось дождя, было солнечно, ветерок, радостно трепетали знамёна и флажки. Не так мы отправлялись с его светлостью в кампанию против сарацинов: был пронизывающий ветер, лил дождь, дороги раскисли. Теперь мы выстроились на равнине у городской стены, горожане кто смотрел со стен, кто высыпал за ворота, многие провожали мужей или сыновей. Мария была с Марселоном на руках, тот с интересом наблюдал за рейтрами в воронёных доспехах, а супруга плакала, смахивая слезинки рукавом. Она понимала, что барона рано или поздно призовут на службу, для чего рыцарство и придумано, не игрушечные же копья ломать на турнирах, в самом деле. А то развелось рыцарей, никогда не воевавших, разъезжающих с турнира на турнир, даже презрительно отзывающихся о «вояках». Но женщинам от этого легче не становилось, на жене оставалось хозяйство, конечно братья заправляли всем весьма успешно, однако как официальное лицо оставалась Мария. Иные жёны даже после смерти мужей сохраняли поместья и вели дела, иные даже выставляли отряды и сами воевали. Авось такого не приключится, война поганое дело, но привычное, нужно же мужчинам иногда работать по-настоящему.

Отплакались, отмахались платочками и ладошками, сняли с сёдел детишек и двинулись по сигналам в поход. Впереди ехали рыцари, за ними топали мушкетеры, за ними пикинёры, а рейтары и пушки тащились сзади. Гонсало очень следил за ровностью строя, чтобы колонна не растягивалась, несколько стрелков всегда имели заряженное оружие, впереди двигалось боевое охранение с громкими трубами. Весь маршрут заранее разбили на переходы, было тепло, поэтому держались от городов и хуторов подальше, устраиваясь лагерем в полях. На выбранных местах ночёвок всегда была хорошая быстрая речка с доброй водой или озеро с ключами, по дороге собирали хворост, чтобы не разбредаться в сумерках, лагерь ставили вагенбургом – вокруг палаток возы, охраняемые всю ночь. Мы с Гонсало лично ходили с проверками, никого пока не вешали и даже не пороли – все смотрели в оба, на совесть. Постепенно ребята, даже неопытные солдаты, втянулись в походную жизнь, где приходилось целыми днями куда-то топать по разбитым дорогам или вовсе без них. Хорошо погода была великолепной, иногда шёл лёгкий дождик, обычно поутру, дорога подраскисала, но высыхала к полудню, было не жарко, не холодно.

В дорогу взяли как обычно: крупы и солонину, иное в походе быстро портится. Конечно, поначалу были домашние копчёности и хлеб, но с третьего дня уже перешли на каши, похлёбки и рагу. Солонину старались использовать пореже, ещё какая осада будет или лагерем надолго встанем – надоест. Вокруг были леса, естественно в отряде были охотники, их отправляли добывать зверя и птицу, иногда рыбу, в условленном месте их ждали лошади с провожатыми, к постановке лагеря они обычно привозили вдоволь дичи. Иногда шли местами гористыми, тогда перебивались как раз солониной и кашами. Зерна захватили разного, только солдаты кашу, даже приправленную мясцом не любят – конечно, лучше кабанья нога или грудка тетерева. Пока двигались быстро и питались хорошо, заболевших и тем более умерших не было, обычно к месту сбора может половина отряда дойти, страдающая поносом и ужасными болями в животе. Но, мы бывалые ездоки по извилистым королевским дорогам, где только не кусали нас огромные комары, на каких только камнях не отлёживали бока. С другой стороны, когда поход собираешь для себя, не воруешь на снабжении – поход оборачивается не против тебя. А поставь обеспечивать армию вора – проиграешь войну не выступив.