Алексей Полевой - Драконодав [litres самиздат]

– У императора большое войско? – спросил Гонсало.

– Практически никакого, – покачал головой герцог, – его войска ведут тяжёлую кампанию на юге, он надеется на короля.

– Постараемся сохранить максимум наших войск, – мрачно сказал я, – возможно ударив в последний момент, сможем переломить ход битвы.

– А что толку в этой битве? – хмуро проворчал Сен-Поль, – потеряв войско, мы оголим королевство, а англичане высадят подкрепления и небольшой армией захватят оставшиеся земли королевства. Нам опять как в прошлые годы жечь собственные посевы и хутора, прячась от стрел в замках? Теперь не больно-то попрячешься, везде бомбарды, вышибающие ворота, а то пробивающие толстые стены. Можно выиграть битву, но проиграть войну.

– Ладно, поглядим, – ухмыльнулся Гонсало, – сколько не строй планов перед сражением, редко оно удаётся в соответствии с намеченным, особенно у таких бездарей как его светлость, я помню его в Испании – трусливый и бесталанный командир. Будет возможность: оседлаем высоты, а как побегут рыцари и крестьяне, так начнём расстреливать наступающих английских рыцарей и лучников, особенно пушки нужно затащить на высоты. И отряд лёгкой кавалерии для удара в тыл отвести и как начнут пушкари палить, так пусть ударят с тыла. Англичан не так много, наших войск должно хватить, чтобы предотвратить разгром хотя бы.

– Да, так нужно делать, – кивнули герцоги и я, – иного выхода нет.

Узнав о предстоящей битве, лагерь пришёл в движение: наёмники требовали жалование, кондотьеры понятное дело хотели платить после боя, тем, кто выживет. В некоторых местах наёмники устроили довольно серьёзные потасовки, доходило до рукопашной, едва в ход не пустили мечи. Чтобы хоть как-то утихомирить разбушевавшихся наёмников, король повелел выплатить кондотьерам часть жалования, те раздали в зависимости от собственной жадности монеты солдатам. Наёмники слегка успокоились, хотя в центре лагеря продолжали скандалить, впрочем, уже без драк самые горластые и упорные. К полудню им заплатили ещё немного, после чего наёмники разошлись. Получившие монеты раньше уже вовсю пропивали жалование, маркитантки не знали чем заняться: отдаваться ландскнехтам или бегать за вином, перед сражением всё приносит хорошую прибыль. Встречались и наёмники, приехавшие на войну с целыми семьями, они несли монеты жёнам, покупали носящимся между солдатами детям гостинцы, проверяли оружие. Но большинство лагеря предавалось безудержному пьянству и разгулу, век наёмника короток, все хотели насладиться любым мгновеньем. Так поступали и рыцари, вино и маркитантки исчезали в богатых шатрах даже быстрее, чем в солдатских палатках. Были, правда, рыцари, проводившие день перед сражением в молитвах и упражнениях, но таких было немного.

В лагере Сен-Поля было всё совершенно по-другому. Солдаты были опытные, конечно, тоже выпивали и ходили по маркитанткам, но понимая, что завтра от твёрдой руки и меткого глаза будет завесить жизнь. С жалованием здесь проблем не было, оттого бунт наёмников скорее воспринимали как угрозу – могли понадобиться верные солдаты разгонять мятежников. Рыцари тоже не постились стоя на коленях в непрестанных молитвах, позволяя себе кувшин вина, однако тоже понимая завтрашнюю задачу – от точного удара дисциплинированного отряда могла зависеть судьба всего сражения. Подходило к концу время, когда беспорядочная свалка рыцарей могла решить исход сражения, теперь грамотный план боя и умелое командование битвой решали почти всё. Поэтому ветераны доучивали молодняк, остальные готовились по своему разумению, пушкари возились с орудиями, проверяли картузы с порохом, обтёсывали камни под ядра, возможно, завтра понадобится их много.

– Боишься? – спросил Аделард, наблюдая закат.

– А чего бояться? – спросил я, пожав плечами, – убьют, так убьют, страшнее участи быть не может, знать Господь так решил, настал час.

– И думаешь нас сразу запишут в воинство святого Георгия? – улыбнулся герцог.

– По нашим делам скорее на соседние сковородки, – хмыкнул я, – во всех смертных грехах повинен.

– На этом поле других завтра не окажется, – кивнул Аделард, – будет чертям из кого повыбирать.

– Отпеваете себя досрочно? – хохотнул подошедший де Сен-Поль, – расскажу вам историю, был примерно вашего возраста и взяли меня в плен. Выкуп затребовали, понятное дело, но большой, моя семья такой собрать не могла. Англичанам тогда срочно уходить потребовалось, поэтому невыкупленных пленников они решили казнить. Прямо рядом со мной выкатили чурбак, большой такой, топор в него мясницкий воткнули. Палачей в войске не имелось, рыцари отказались грязную работёнку выполнять, а слуга один, преотвратный малый, за монету согласился, только у него свой способ был припасён. Он накидывал связанным рыцарям петлю на шею, упирался ногой в спину и душил, судя по роже, получая немалое удовольствие. И вот подбирается он ко мне, верёвка уже вся в слюнях и крови, затягивает петлю, упирается, а верёвка возьми и порвись, а убивец опрокинулся, да убился о приготовленный топор, воткнутый в плаху. Смеялись тогда все и англичане и оставшиеся рыцари, а пока смеялись, наскочила конница, англичане разбежались, перепугавшись, нас освободили. Правда, конников оказалось немного, случайно на лагерь выехали, сами перепугались, но англичан разогнали. Взяли тогда хорошую добычу, обоз жирный. А конницей папашка командовал нынешнего короля, потому и вожусь с его сынишкой, взял слово, отходя к Господу.

– Меня тоже повесить хотели, из петли вынули, – сказал Аделард, – ландскнехты перепутали гербы, уже вздёрнули, да мимо проезжал рыцарь, признавший мои цвета, оказалось, ландскнехты шли ко мне наниматься, пришлось самих повесить.

– Компания ваши светлости, подбирается отменная, – вспомнил я далёкие годы, – мене рейтары петлю набросили, маленький ещё был, да за лошадью потащили, насилу мастер Анри верёвку перерубил, а рейтары так пьяные и ускакали.

– Три висельника в одном месте? – усмехнулся де Сен-Поль, – за это стоит выпить, авось помрём от меча, раз господь судил не быть повешенными.

– Вернее от стрелы, – вздохнул Аделард, – а может от ржавого ножа.

– Какая разница от стрелы или ржавого ножа? – усмехнулся я, – пусть даже бомбардой укокошат, всё одно как помирать. Какую-то тему похоронную завели, будем надеяться, что помрём в глубокой старости, в своём замке, окружённые любящими домочадцами, красавицей женой, в изобилии и достатке, чтобы знамёна врагов свисали с балок пиршественного зала, а вокруг стояли верные войска.

– Это определённо тост, – кивнул де Сен-Поль, – мне с красавицей женой не помереть, моя старуха в молодости была страшна, а молоденькие служанки, чьими услугами доводится пользоваться оплакивать не станут, в остальном же, думаю так помереть будет весьма достойно.