Елена Хаецкая - Прозаические лэ [сборник litres]

– Отвечай, – повелела Маленькая Дева и направила копье к горлу Гарольда, – почему ты осквернил нашу сестру? Сделал ты это из похоти, по глупости или по неведению?

– Я не осквернял ее, – отвечал Гарольд. – Твое предположение оскорбляет меня и вот эту Маленькую Деву.

– Разве ты не трогал ее своими огромными красными лапами, поросшими рыжим волосом?

– Откуда тебе знать, что я ее трогал?

Маленькая Дева презрительно фыркнула:

– Ни один громила не пройдет мимо Маленькой Девы, не попытавшись прикоснуться к ней, такое мы вызываем у вас любопытство.

– Я держал ее поперек живота, а затем – на вытянутых руках, обхватив за бока, и наконец я поставил ее на ноги и в этот момент положил ладони ей на плечи, – перечислил Гарольд. – Но все это я проделал не из похоти, и не по глупости и даже не из любопытства: мне лишь не хотелось, чтобы она дышала влажным песком, потому что такой способ дыхания приводит к засорению горла и гибели.

– Некоторое время она могла дышать жабрами, – сказала предводительница Маленьких Дев и предупредила: – Не вздумай тянуть свои грязные руки, чтобы отогнуть ей ухо и открыть жабры! Прикосновение такого, как ты, оскверняет таких, как мы! Дотрагиваться друг до друга мы имеем право лишь оружием.

– Мне бы этого не хотелось, – сказал Гарольд. – Лучше бы решить дело миром. Итак, я готов отдать ту часть моей добычи, что просыпалась на вашу землю, если вы поможете починить корабль.

– Достойное решение, – согласилась предводительница. А затем повернулась к Маленькой Деве, которая все еще стояла рядом с Гарольдом: – Тебе же придется умереть.

Маленькая Дева кивнула, скорее, огорченная, нежели испуганная, и встала на колени, убирая волосы с шеи. Предводительница же кивнула Гарольду:

– Отруби ей голову.

– Я не могу, – сказал Гарольд. – Я не убиваю детей.

– Я не дитя! – зашипела Маленькая Дева.

– Да, слыхал уж, тебе целых три года, – сказал Гарольд.

– У тебя хороший меч и тяжелая рука, – объяснила ему предводительница. – Ее смерть будет легкой.

– Нет уж! – сказал Гарольд.

– По нашим законам, она осквернена и не может больше находиться среди нас.

– В таком случае, мне ничего не остается, как забрать ее с собой, – сказал Гарольд. – А вы после этого можете считать ее мертвой: ведь ни одна из вас больше ее не увидит.

– Лучше я умру! – заскрежетала зубами Маленькая Дева.

– Это не лучше, – сказал ей Гарольд с полным пониманием дела. – Можешь мне поверить.

– Я не хочу тебе верить, – отвечала Маленькая Дева. – Лучше умереть, чем жить среди таких, как ты.

Но предводительница, поразмыслив, кивнула Гарольду:

– Спрячь ее в трюме, где хлюпает вода, среди намокшего добра, которое вы награбили. Мы будем считать, что она умерла. – И после этого она ласково обратилась к Маленькой Деве: – Скоро он возненавидит тебя и исполнит твое желание. Мне не придется его заставлять. Может быть, это произойдет еще до того, как его корабль покинет наш берег.

Однако предводительница ошиблась: Гарольд не переменил мнения, и Маленькая Дева не перестала быть ему по сердцу. Пока злые обитательницы бухты чинили корабль и растаскивали награбленное Гарольдом в Ирландии добро, Маленькая Дева, связанная, сидела в трюме, на сундуке, и Гарольд кормил ее сырой рыбой с собственных рук. Потом корабль вышел в море и скоро уже пристал к берегам Норвегии. Гарольд вынес Маленькую Деву из трюма, показал ее людям и сообщил, что в странствиях обзавелся волшебной женой.

В положенный срок Маленькая Дева произвела на свет сына. Ребенок родился крошечным, однако быстро начал расти и скоро выглядел уже как обычный мальчик своих лет. Брачные обязанности давались Маленькой Деве тяжело, и она попросила мужа более не подвергать ее столь мучительным испытаниям. Он отвечал, что для утех легко может найти себе наложницу; Маленькая же Дева мила его сердцу, той сокровенной глубине, которая у большинства людей так и остается в неприкосновенности.

Сын Маленькой Девы, которого назвали Турольд, отличался от обычных мальчиков только тем, что передние зубы у него были острыми, как у рыбы, а руки – тонкими и короткими. По совету отца он хватался за ветки деревьев и подолгу свисал с них, развивая и растягивая руки. Так что в конце концов руки у него выросли и стали мускулистыми, толстыми у плеча. Только кисти оставались маленькими и тонкими, как ни тщился Турольд развить их; ничего не получалось – рыжий волос не рос на тыльной стороне ладони, а сама ладонь шире не делалась. Но во всем остальном Турольд был крепкий, сильный и красивый мальчик.

Отец его часто уходил в походы, потому что не переставал воевать с королем Ирландии Финнлаугом. Воспитанием Турольда занималась его мать, Маленькая Дева. Она обучала его свирепости и лихости, доброй перебранке и перебранке злой, и тому, как вести разговор с женщиной, которая нравится, и стрельбе из лука, и кулинарии, и целебным травам, а сверх того показала, как останавливать кровь пальцами, тугой повязкой и иглами для починки рыбачьей сети.

Когда Турольду исполнилось восемь лет, его мать начала стареть и быстро ветшала.

– Мне уже одиннадцать лет, – говорила она сыну, – а люди моего племени дольше пятнадцати не живут. И то диво, что я прожила так долго, находясь вдали от родного берега.

И тогда Турольд начал носить ее с собой. Он привязывал ее платком к спине, как делают женщины со своими младенцами, и так ходил с нею повсюду. А когда другие мальчики пробовали смеяться над ним из-за этого, он бил их своими маленькими женскими кулачками. И поскольку у плеча руки Турольда были толстыми и мускулистыми, то и удар получался жестокий, и после этого мальчику приходилось идти к ручью и отмывать пальцы от крови.

А Маленькая Дева, привязанная платком к спине сына, громко смеялась, обнажая острые зубы. Черные глаза ее блестели, а седые волосы были похожи на высохшие и выгоревшие на солнце водоросли.

Когда Турольду исполнилось двенадцать лет, его мать умерла, и он похоронил ее на берегу. Каждый день после ее смерти он приносил на могилу матери камень или два, и в конце концов насыпал высокий курган. Гарольд, возвращаясь из Ирландии, еще издали увидел этот курган и сразу понял, что произошло.

Корабли причалили празднично, гремя щитами, шумя парусами; с грохотом легли на берег доски, простучали сапоги, и сам король сошел на берег; торжество на его лице мешалось с печалью.

Гарольд вел с собой девочку лет десяти, богато одетую, с длинными золотыми волосами. У нее были тонкие черты, которые придавали ей сходство с Маленькой Девой, однако зубы и руки ее были обыкновенными, как у всех людей. Глаза ее были зелеными и немного раскосыми. На ней было платье, расшитое множеством пестрых узоров.