Терри Пратчетт - Платье цвета полуночи [litres]

Матушка так и впилась в неё взглядом, а нянюшка Ягг как ни в чём не бывало пояснила:

– Дорога от Ланкра долгая, ухабистая, так что мы вдвоём решили, так уж и быть, подвезём Маграт с её королём.

Возможно, у Тиффани просто воображение разыгралось, но объяснение нянюшки Ягг прозвучало как хорошо подготовленный экспромпт. Словно она сценарий зачитывала.

Но времени на разговоры уже не было. С прибытием короля в воздухе словно бы что-то щёлкнуло, и Тиффани впервые заметила пастора Яйца в чёрно-белом облачении. Она поправила остроконечную шляпу и решительно направилась к нему. Пастор явно порадовался компании – во всяком случае, приветливо улыбнулся девушке.

– Ха, вижу, вы ведьма.

– Да, меня вроде как с головой выдаёт остроконечная шляпа.

– Но чёрное вы не носите?..

На конце фразы Тиффани явственно расслышала вопрос.

– Вот состарюсь, тогда и буду носить платья цвета полуночи, – отозвалась она.

– И это более чем уместно, – похвалил пастор. – А сейчас вы носите зелёное, белое и голубое – цвета холмов, не могу не отметить!

Тиффани поразилась.

– Значит, в выявлении и поимке ведьм вы не заинтересованы? – Она сама понимала, что вопрос звучит глупо, но нервы её были на пределе.

Пастор Яйц покачал головой.

– Уверяю вас, мадам, Церковь не занимается подобными вещами вот уже много веков! К сожалению, у некоторых людей хорошая память. Воистину, всего несколько лет назад прославленный пастор Овсец сказал в своём знаменитом «Нагорном Завете», что женщины, известные как ведьмы, своей деятельной и самоотверженной жизнью воплощают лучшие идеалы пророка Бруты. Я с этим вполне согласен. Надеюсь, согласны и вы.

Тиффани одарила его самой своей милой и сладкой улыбкой, сладости в которой на самом-то деле, сколько ни ищи, не было: сладость Тиффани совсем не давалась.

– В таких вещах важно расставить все точки над i, верно?

Тиффани принюхалась – и не уловила никакого запаха, кроме разве лёгкой ноты крема для бритья. И всё равно бдительности терять нельзя.

Похороны удались на славу; с точки зрения Тиффани, похороны получались удачными, если герой дня был очень стар. Ей доводилось бывать и на других – увы, слишком часто! – когда спелёнутое в саван тельце оказывалось совсем крохотным. В Меловых холмах гробов не знали, впрочем, и в других местах по большей части тоже. Хорошая древесина слишком ценна, чтобы бросить её гнить в землю. Большинство довольствовались практичным белым шерстяным саваном; он недорог, прост в изготовлении и шёрстное овцеводство поддерживает. Однако барон упокоился в гробнице из белого мрамора; будучи человеком практичным, он её заказал, приобрёл и оплатил двадцатью годами раньше. Изнутри гробницу всё равно устилал белый саван, потому что лежать на мраморе холодновато.

Вот так погребён был старый барон, и одна только Тиффани знала, где он сейчас. Он шёл с отцом по стерне, где жгли сухие стебли и сорняки, и стоял чудесный осенний денёк – неизменный, идеальный миг, застывший во времени…

Тиффани охнула.

– Рисунок!

И хотя она пробормотала это себе под нос, гости вокруг заозирались. «Какая я эгоистка! – корила себя ведьма. И тут же: – Ну он же наверняка там, на месте, куда бы ему деться?»

Как только задвинули крышку каменной гробницы – этого звука Тиффани в жизни не забудет! – девушка поспешила к Брайану. Тот шумно сморкался, а когда поднял взгляд, глаза его были красны.

Тиффани мягко взяла его под руку, стараясь не выдать волнения.

– Комнату барона ведь заперли, правда?

Сержанта такой вопрос явно шокировал.

– Ну ещё бы! А все деньги хранятся в большом сейфе в кабинете. А почему ты спрашиваешь?

– Там было нечто очень ценное. В кожаной папке. Её тоже убрали в большой сейф?

Сержант помотал головой.

– Тифф, поверь, после… – он замялся, – того небольшого недоразумения я составил опись всего, что было в комнате. Всё, что из неё выносили, я проверял и отмечал в блокноте. Карандашом, – для вящей убедительности добавил он. – Ничего похожего на кожаную папку из комнаты не забирали, я уверен.

– Да. Потому что госпожа Лоск побывала там раньше, – посетовала Тиффани. – Что за негодяйка! До денег-то мне и дела не было, потому что ни на какие деньги я не рассчитывала. Наверное, она решила, что в папке какие-то важные документы!

Тиффани поспешила обратно в зал и огляделась. Вот теперь Роланд стал бароном во всех отношениях. Так что и отношение людей к нему преисполнилось почтительности: гости теснились вокруг него и повторяли что-нибудь вроде: «Достойный был человек», и «Хорошо пожил», и «По крайней мере, не мучился перед смертью», и всё прочее, что принято говорить после похорон, когда толком не знаешь, что сказать.

Тиффани уже было решительно направилась к барону, но тут на плечо ей легла властная рука. Девушка скользнула по руке взглядом вплоть до самого лица нянюшки Ягг: та где-то разжилась кувшином эля, громаднее которого Тиффани в жизни не видела. Точнее (отметила она про себя), уже полупустым кувшином эля.

– Отрадно видеть, когда всё сделано как надо, – проговорила нянюшка. – Я-то старикана лично не знала, но, похоже, славный был малый. Рада тебя видеть, Тифф. Ты как, справляешься?

Тиффани взглянула в простодушные улыбчивые глаза нянюшки, а за ними – в суровое лицо матушки Ветровоск под полями шляпы. И поклонилась.

Матушка Ветровоск откашлялась – точно гравий захрустел.

– Мы здесь не по делу, девочка моя, просто хотелось короля поддержать.

– И мы уж всяко не из-за Лукавца прилетели, – весело добавила нянюшка Ягг. Прозвучало это так, как если бы она просто ляпнула не подумав; матушка Ветровоск неодобрительно фыркнула. Но в общем и целом, если нянюшка Ягг по чистой случайности роняла какую-нибудь дурацкую, неловкую реплику, это означало, что она очень тщательно продумала её заранее. Тиффани об этом знала, и нянюшка, разумеется, тоже знала, что Тиффани знает; и об этом Тиффани тоже знала. Но ведьмы нередко именно так себя и ведут, и всё отлично срабатывает, если никто не схватится за топор.

– Я знаю , что это моя проблема. Я с ней разберусь, – заверила Тиффани.

На первый взгляд, она сморозила несусветную глупость. Помощь и поддержка старших ведьм ей очень пригодились бы. Но как это будет выглядеть со стороны? У неё здесь свой, новообретённый удел, и о гордости забывать не стоит.

Нельзя сказать: «В прошлом я справлялась с трудными и опасными задачами» – потому что это и так понятно. Важно то, что ты делаешь сейчас , а не в прошлом. Это вопрос гордости. Это вопрос стиля.

А ещё – вопрос возраста. Пожалуй, лет через двадцать, если она попросит о помощи, люди подумают: что ж, даже самая опытная ведьма однажды может столкнуться с чем-то из ряда вон выходящим. И ей, само собою, помогут. Но если она попросит о помощи сейчас, что ж… ей помогут. Ведьмы всегда помогают друг другу. Но все станут думать: так ли она хороша на самом деле? Справится ли она? Надолго ли её хватит? Никто, конечно же, ничего не скажет, но все так подумают.