Терри Пратчетт - Пастушья корона [litres]

– Не думаю, что от нашего разговора будет какой-то толк, – пожаловалась Тиффани Явору Заядло.

– Да лана, – откликнулся тот. – Пусть их валят. У тебя завсехды есть Фигли. Мы, Фигли, были, есть и бу!

– Были, бу и есть, покуды пойло есть! – уточнил Мал-да-удал Штырь.

– Явор, – строго сказала Тиффани, – сейчас нам не до выпивки. Нам нужен план. – Подумав, она добавила: – Король помогать не станет. По крайней мере, сейчас. Но он ищет развлечений. Может, если мы сможем как-то позабавить его, он сделается более благосклонен к нам и хотя бы оставит нас в покое?

И позволит нам убивать его народ, подумала она. Он сказал, что не возражает. Но вдруг передумает?

– Ах, да лехко! – заявил Явор Заядло, убеждённый, что он-то всегда изобретёт какой-нибудь ПЛН [58]. – Так ты гришь, эльфовому Корольку делать неча?

– Да, прямо как старикам в Ланкре! – вдруг осенило Тиффани. – Явор, ты ведь знаешь, что Джеффри подбил их всех, чтобы строили себе сараи – эти, как их, гаражи… Так вот, вы когда-то отстроили пивную. А гараж сможете?

– Да рядь плюнуть, верно, ребя? – Явор был очень доволен. У него таки сложился ПЛН. – Вот прям ща. – Он посмотрел на Эй. – Как этак твоя котявка повсюды за тобой прошлындрывет, хозяйка?

– Не знаю, – призналась Тиффани. – Он же кошка. Кошки всюду пролезут. А кроме того, она кошка матушки Ветровоск, а это что-нибудь да значит.

Но Явор уже не слушал. Он обдумывал свой ПЛН. И уже на следующий день у Верзилы, перед входом в пещеру, воздвигся сарай, где можно было найти всё, чего только пожелает душа настоящего мужчины, включая рыболовные снасти и всяческие инструменты, причём всё было сделано из камня и дерева. Тиффани подумала, что, возможно, Король эльфов обрадуется подарку. Но вряд ли из благодарности решит помочь…

Его величество Душистый Горошек, правитель Волшебной страны, возлежал на бархатной кушетке, лениво перебирая перья в своём воротнике и попивая роскошное вино из кубка.

В королевские покои вошёл лорд Ланкин и поклонился новому повелителю. На плечах его красовался пушистый рыжий хвост – сувенир из недавней вылазки.

– Мой государь, я полагаю, – начал он льстиво, растягивая слова, – что нашим воинам вскоре захочется… более грандиозных забав в человеческом мире. Преграды, судя по всему, истончились, и те из нас, кто преодолел их, не встретили по ту сторону серьёзных противников.

Душистый Горошек улыбнулся. Он знал, что его эльфы пробовали проникать сквозь врата в мир людей: одни перепрыгивали через красные камни в Ланкре, другие просачивались сквозь порталы возле деревушек на Меловых холмах. И нигде не встретили никакого сопротивления – опасаться приходилось лишь маленьких рыжих человечков, которых хлебом не корми, дай подраться с эльфом. У эльфов и пикстов есть одна общая черта: если им не с кем драться, они начинают драться друг с другом. А уж мелкие ссоры в Волшебной стране – дело самое что ни на есть обычное. Даже кошки и те лучше уживаются друг с другом [59].

И ещё эльфы умеют обижаться. Лелеять обиду, дуться – их любимое развлечение. Но где бы они ни появлялись, они несли неприятности, вредили из чистой вредности. Воровали овец, коров, иногда собак. Только вчера Горчичное Зёрнышко потехи ради увёл с пастбища барана и выпустил его в посудной лавке. Эльф просто со смеху покатился, глядя, как баран опустил рога и ринулся на полки с фарфором, прямо как… как баран.

Но все эти набеги были так, пустяки – выходка там, пакость тут. Нет, надо показать этому миру, на что на самом деле способны эльфы. Возможно, размышлял Душистый Горошек, настала пора для великого похода – похода, о котором эльфы сложат песни и будут петь их ещё много лет.

На его остром лице промелькнула улыбка. Душистый Горошек взмахнул рукой, отчего его туника сделалась кожаной, отделанной мехом. За поясом торчал арбалет.

– Мы посадим весь их мир на поводок наших чар! – рассмеялся он. – Ступайте, мои эльфы, продолжайте свои шалости и набеги. Но когда нынешняя растущая луна станет полной и сила её достигнет расцвета, мы выступим все вместе. И этот мир снова станет нашим!

Тиффани смотрела, как Белладонна просыпается. Вчера Тиффани приготовила для неё новое укрепляющее снадобье – хорошую порцию отвара обратнолетних трав [60] До заваривания травы выглядели довольно-таки ядовито-зелёными. Но результат обычно стоит зелени. , который погрузил эльфийку в крепкий сон на весь день и дал её организму возможность восстановить силы.

И заодно, так уж вышло, это позволило Тиффани спокойно обойти дома, не переживая о том, что могут натворить Фигли в её отсутствие. «А если дать ей этого отвара ещё раз, наверное, у меня даже хватит времени слетать в Ланкр и проверить, как справляется Джеффри», – подумала она. Фигли никогда не причинят вреда спящей пленнице, а вот если она не будет спать… Стоит Белладонне хотя бы шевельнуть изящным пальчиком в неправильную сторону, привычки пикстов могут взять верх. Да Тиффани и сама не слишком ей доверяла…

– Сегодня мы немного пройдёмся, – сказала она, когда проснувшаяся Белладонна потянулась и огляделась. – Думаю, тебе пора повидать людей.

Ведь как Тиффани могла объяснить бывшей Королеве эльфов устройство этого мира, если Белладонна целыми днями наблюдала только стены сеновала и нескольких до предела взвинченных Фиглей?

И они отправились в деревню. Путь их проходил мимо пивной, где угрюмые посетители таращились в свои кружки и время от времени выуживали оттуда червей, мимо маленьких лавок, мимо горы черепков возле магазинчика госпожи Рухни «Тарелки и блюда круглый год». Пройдя деревню насквозь, они двинулись дальше по дороге на пастбища. Тиффани попросила отца рассказать людям, что она думает взять девушку себе в помощницы, чтобы варила снадобья, поэтому никто на них в упор не глазел, но она знала, что на самом деле люди смотрят и от их взглядов ни одна мелочь не укроется. Поэтому, прежде чем отправляться на прогулку, Тиффани настояла, чтобы Белладонна приняла менее вызывающий вид: с её платья исчезли бантики, рюшечки и ленточки, а на ногах вместо изящных туфелек появились нормальные башмаки.

– Я наблюдала за людьми, – сказала Белладонна, когда они возвращались на ферму и шли вверх по склону холма, – и я их не понимаю. Например, одна женщина дала какому-то бродяге пару пенсов. Зачем она это сделала, он ведь ей никто? Я не понимаю.

– Так у нас принято, – объяснила Тиффани. – Волшебники называют это эмпатией: ты как будто становишься на место другого человека и пытаешься посмотреть на жизнь его глазами. Думаю, это зародилось в глубокой древности, когда людям приходилось каждый день сражаться, чтобы выжить, и им нужно было, чтобы кто-то сражался вместе с ними. Благодаря этому мы, все сообща, сумели уцелеть – и даже преуспеть. Люди нуждаются друг в друге, только и всего.