Терри Пратчетт - Господин Зима [litres]

Он опустил меч:

– Я думал, здесь живут чудовища.

– Ах-ха, – мрачно сказал Явор Заядло. – Поживают. Ты лучше дум-дум о чём потвёрже, агась?

– О чём-то твёрдом?

– Я сурьёзно! Дум-дум о крутой горе или об кувалдсе. И что б ты ни делал, токо ничё не желай, не жалей и не надёжься.

Роланд закрыл глаза. Поднял руку и коснулся сомкнутых век.

– Я всё равно вижу! Я закрыл глаза и всё равно вижу!

– Ах-ха! И с закрытыми глазьями ты даж побольше узыришь. Поозирайсь, коли не трусишься.

Роланд, не открывая глаз, сделал несколько шагов вперёд и завертел головой. Вокруг вроде бы ничего не изменилось. Ну, может, стало казаться чуть мрачнее. А потом он увидел его – ярко-оранжевый просверк, полосу света, которая то приближалась, то удалялась.

– Что это? – спросил он.

– Мы ни бум-бум, как они себя зовут, – сказал Явор Заядло. – Мы зовём их мо́роками.

– Ты про вспышки?

– Ах, тот просто ишшо вдалеках. Если вблизях одного хошь узырить, то он прям по-за тобой.

Роланд резко развернулся.

– А глазья-то ты зря открыл. Типишная обшибка, – непринуждённо заметил Явор.

Юноша закрыл глаза. Морок был в шести дюймах от него.

Роланд не подпрыгнул. Не заорал. Он знал, что на него смотрят сотни Фиглей.

Сначала он подумал: это скелет. Морок снова вспыхнул и на этот раз стал птицей, большой птицей на длинных, как у цапли, ногах. Потом человечком, составленным из палочек, как на детском рисунке. Снова и снова морок проступал на фоне тьмы набором светящихся росчерков, всякий раз новым, словно рисовал себя.

Вот он нарисовал себе рот и наклонился к Роланду, выставив ряд острых как иглы зубов. И исчез.

Фигли одобрительно зашумели.

– А ты молодца, – сказал Явор Заядло. – Зырил ему прям в пастю и ни на мал-мал шажок ни попятил.

– Господин Заядло, я так испугался, что не мог убежать, – тихо признался Роланд.

Фигль свесился так, чтобы его рот оказался у самого уха юноши.

– Ах-ха, – прошептал он. – Я-то бум-бум. Кучи народу заделались героями токо с того, что слишком перетрусились, чтобы драпс. Но ты не обуделался, и эт’ ты молодец. Впередях мороки ишшо будут. Не пускай их себе в балду!

– Но что они могут… Нет, лучше не говори!

Он пошёл вперёд, расталкивая тени и моргая, чтобы ничего не упустить. Старуха с коробкой исчезла, но в сумраке всё чаще попадались люди. Большинство стояли в одиночестве, некоторые сидели на стульях или бесцельно бродили. Роланд и Фигли прошли мимо старика в старинном наряде, который таращился на собственную руку так, будто видел её впервые.

Дальше им встретилась ещё одна женщина. Она тихонько раскачивалась и напевала какую-то бессмыслицу тоненьким девичьим голоском. Когда Роланд проходил мимо, она улыбнулась ему странной безумной улыбкой. За спиной у неё стоял морок.

– Ладно, – мрачно сказал Роланд. – Всё-таки скажи мне, что они делают с людьми.

– Они память жратс, – объяснил Явор Заядло. – Твои мысли для них всамделишны. Желанья, надёжи – добрый харч. Мороки, они ж как клещи-кровососы. По-за этим местом нихто не зырит, вот и поразвелось их…

– И как их убить?

– Ой-ой, каким злобунственным голосом загрил! Токо послушайте нашего мал-мал громазда героя! Прозабудь по-за них лучше. Они нас покамест не тронут, а у нас своих делов есть.

– Какое мерзкое место!

– Ах-ха, в Преисподнях мал-мал повеселей будя, – сказал Явор. – А таперь стой, мы ужо у реки.

В Подземном царстве была река – тёмная, как земля. Волны тяжело и маслянисто облизывали берега.

– А я, кажется, слышал про это место. Тут где-то есть перевозчик, да?

– ДА.

Он был тут как тут, стоял в низкой и длинной лодке. И плащ его был чёрным, каким же ещё, а капюшон полностью скрывал лицо, причём создавалось ощущение, что это только к лучшему.

– А, приветсы! Как твоё ничё? – весело поздоровался Явор Заядло.

– О НЕТ. ОПЯТЬ ВЫ… – охнул перевозчик. Голос его не столько раздавался, сколько чувствовался. – Я ДУМАЛ, ВАС ИЗГНАЛИ НАВСЕГДА.

– То было мал-мал непоразуменье, – заявил Явор, сползая на землю по доспехам Роланда. – Ты должон нас пустить, мы ведь ужо мёртвые.

Фигура в плаще вытянула руку и указала на Роланда. Палец, который высунулся из-под плаща, был, кажется, костяным.

– НО ОН ДОЛЖЕН ЗАПЛАТИТЬ ПЕРЕВОЗЧИКУ, – обвинительно прошелестел голос, в котором слышалось безмолвие склепов и кладбищ.

– Только когда ступлю на другой берег, – твёрдо сказал Роланд.

– Эй, не боись, – сказал Туп Вулли перевозчику. – Сам же зыришь, он герой. Кому и верить, как не героям, ыть?

Капюшон повернулся к Роланду и целую вечность пристально разглядывал его.

– ЧТО Ж, ТОГДА ЛАДНО.

Фигли хлынули в трухлявую лодку со свойственным им пылом и криками: «Раскудрыть!», «А хде в этом круизье наливают?» и «Да мы прям в открытом Стиксе!» [31]. Роланд осторожно последовал за ними, поглядывая на перевозчика.

Незнакомец в плаще вооружился огромным веслом, и лодка отчалила от берега. Плаванье сопровождалось скрипом и, к величайшему отвращению перевозчика, пением. Ну, то есть чем-то вроде пения, поскольку песня исполнялась во всех возможных ритмах и безо всякой мелодии:

– Господин Заядло! – окликнул Роланд, пока они рывками продвигались к дальнему берегу.

– Чегой?

– Скажите, почему рядом со мной сидит сырная голова, обёрнутая клетчатой тканью?

– А, эт’ Хораций, Тупа Вулли дружище. Он те не докучёвывает?

– Нет. Но он пытается петь.

– Ну, все плесневелы сыры мал-мал с мелодией.

– Мнянням мням мняммням! – выводил Гораций.

Лодка ткнулась в берег, и перевозчик поспешно выбрался из неё.

Явор Заядло вскарабкался по кольчужному рукаву Роланда и прошептал юноше на ухо:

– Бежи, когда я сказану!

– Но я могу заплатить перевозчику, – возразил Роланд, похлопав себя по карману. – У меня есть деньги.

– Чегой? – ужаснулся Явор Заядло, словно в жизни не слышал ничего столь безумного и опасного.

– У меня есть деньги, – повторил Роланд. – Переплыть Реку Мёртвых стоит два пенса. Это старая традиция. Два пенса кладут на веки покойнику, чтобы он мог заплатить перевозчику.

– Ишь, какой умный-заразумный ты у нас, – сказал Явор Заядло, когда Роланд уронил медные монетки в костлявую ладонь перевозчика. – А четыре пенса прихватить не смекнул, а?

– В книге было сказано только про два. Мертвецы берут с собой два пенса.

– Ах-ха, мож, им и довольно, – согласился Явор Заядло. – Они-то возвертаться не думают!

Роланд оглянулся на реку. На берегу, который они покинули, сверкали оранжевые загогулины.

– Господин Заядло, когда-то я был в плену у Королевы эльфов, – сказал он.