Александр Зиборов - Сокровище Потерянного Мира

– И?..

– И истукан ушёл. Послушно прошагал мимо меня, начисто потеряв интерес ко мне и моему автомату.

– И после этого вы так с ними разговариваете? Ну, со зверьми, с хищниками?

– Да. И не только с истуканами, обычно подобным образом или несколько иначе удаётся «побеседовать» и с другими.

– А куда вы пошли после этой встречи с истукан?

– Отдохнул, встал, приободрился, ведь я чудом избежал смерти. Сил будто бы прибавилось. Рюкзак уже казался менее тяжёлым. И я прибрёл сюда. Избу эту увидел, – Ведун кивнул на дом, около которого мы сидели на скамейке. – Подошёл я к ней с другой сторону, там в лощине родник пробивается с удивительно чистой водой. Она даже кажется сладкой. Напился всласть! Двинулся к дому, и ещё на полдороге почувствовал мысли тех, кто в нём тогда обитал. Они заметили меня через окна и готовились принять по-свойски. Стая гиен здесь тогда жила. Аж одиннадцать особей…

– И как вы от них избавились?

– Одна ринулась на меня, глупая была и сильно голодная. У меня хватило сил нажать на курок автомата – очередь прошла от сердца к центру живота. Она сразу померла. Остальные поняли, что я весьма опасный соперник. Я вступил с ними в мысленный разговор: мол, это мой дом… Соврал, конечно, не был он тогда ещё моим. Но я так сказал, имея в виду, что дом человеческий, пусть они уходят… Убедил, что со мной связываться опасно, а мир огромен, в нём немало и других неплохих местечек. Пусть поищут, найдут не хуже…

– И они ушли?

– Да. Если бы все разом кинулись на меня, то могли бы и одолеть. Но ушли мирно, даже не ворчали. А я стал жить здесь, поживать, как говорится в сказках, и добра наживать. Конечно, я многое тут со временем изменил: избу починил, лужок расширил, избавился от неприятных трав, какие-то добавил. Некоторые деревья вокруг посадил, чтобы были мне вместо стены, а между ними кусты ежевики, они заполняют все промежутки между ними, только с одной стороны можно сюда пройти. Да и там я заготовил для непрошенных гостей сюрпризы.

– Теперь ваш дом – стал вашей крепостью.

– Это точно, – добродушно хмыкнул Ведун. – Да и в других местах вокруг моей усадьбы за деревьями меня не только одна ежевика охраняет, там появляются аномалии, и обычно я их не удаляю и не гашу…

– Вы их гасить умеете? Как?!

– По-разному. К каждой аномалии нужен свой подход. «Пекун» исчезает, как бы перегорает, ежели в неё бросить «пустышку». «Вертушка» много энергии тратит на свои включения, потому её можно обессилить до полного исчезновениями бросанием мелких предметов – камушков, палочек и тому подобного, если их бросать в неё два-три часа, не давая ей восстанавливаться, набираться сил. Понимаете, «вертушка» как бы усваивает массу своих жертв, словно питается ими, но если её заставляет активизироваться совсем малое, не компенсирующее затраченных усилий, то она как бы умирает словно от голода… Против «брызгуна» нет лучшего средства, чем «мёртвая вода». Для этого и собираю её. Ежели где-то примечу «брызгуна», то сразу же уничтожаю его.

– Получается, вроде вашей мести за свои раны.

– Пожалуй, это так, – согласился Ведун. – Как увижу «брызгун», так вспомню, что со мной их собрат учинил. Простить не могу.

– Правильно, – поддержал я Ведуна, – и другой человек потом не угодит в «брызгун».

– Да, это так.

Ведун посмотрел на свои наручные часы и воскликнул:

– А мы с вами засиделись, уже впору не завтрак, а обед готовить!

– Давайте я дрова поколю?

– Колите, мил-человек, ежели охота. Вообще-то, я уже достаточно их наколол, на готовку завтрака хватит, но они позже нам пригодятся. Да и потренируетесь, примените силу богатырскую. Вижу, она в вас просто кипит после вчерашнего сеанса с «огненным цветком».

– Наверное, следует его повторить. Что вы думаете на сей счёт?

– В любом случае не помешает. После завтрака этим и займёмся… А сейчас я предлагаю вам вместо рубки дров баньку принять.

– Баню?

– Ну, таковой её можно назвать лишь с небольшой натяжкой. Называю банькой для краткости и по сути – моюсь в ней.

Я с радостью согласился, ведь баня – поэзия русского быта. Давно в ней не был.

Ведун пошёл за мылом и полотенцем, а я тем временем взял бритву. Затем он повёл меня к низенькому сарайчику, сделанного из чего попало. Я догадался, что материал собран в округе на свалках. В землю были вкопаны столбы чуть выше меня, к ним по бокам в три ряда – сверху, посередине и внизу – приколочены доски, к которым в свою очередь прибиты большими гвоздями листы фанеры разнообразного размера. Некоторые крепились встык, а другие внахлёст. Видимо, хозяин не имел возможности отпилить ненужную часть и подогнать к уже имеющимся листам. Сбоку оказалась небольшая дверь со стеклом в верхней части.

Внутри строения я увидел две бочки. Одна поменьше располагалась справа в углу, а другая стояла на огромных валунах на противоположной стороне. Она находилась наполовину внутри помещения и примерно на столько же наружу.

Ведун объяснил:

– С внешней стороны эта бочка нагревается, а вместе с ней и вода. Во второй бочке холодная вода. От родника провёл сюда трубу. Наклон почвы способствует самотёку воды в ней, потому даже насос не требуется.

– И чем же она греется?

– «Пекуном».

Видя недоумение на моём лице, Ведун пояснил:

– Он маленьким был. Дал себя уговорить, и я перенёс его сюда.

– И приспособили для бани?

– Да. Но не сразу. Он прожигал металлы, асбест и даже камни.

– А как с этой бочкой? Он же её явно не прожигает?

– Не прожигает. Я долгое время экспериментировал. Ничего не получалось. Вышел из себя – что у меня крайне редко случается – и в сердцах воскликнул: «Да сколько же ты будешь издеваться надо мной? Хватит, остановись!»

– И он вас послушался?

– Я сам несказанно удивился, когда убедился в этом. Бочку он уже не тронул. Греет исправно. Даже когда она пустой остаётся, без воды, тогда «пекун» умеряет свой пыл, как бы затихает, а мог бы расплавить в момент. Когда же попросишь, так он снова начинает жарить. Пока мы с вами шли сюда, я попросил «пекуна» оказать нам любезность, побаловать банькой. – Ведун коснулся бочки. – Вода чуть тёплая, но пока разденетесь, то будет в самый раз. У «пекуна» с этим быстро. Не сомневайтесь, проверено мною многократно. Купайтесь, а я готовкой перекуса займусь.

Ведун повесил полотенце на один из крючков в левом углу, частично отгороженном от прочего пространства вертикальным листом окрашенной фанеры шириной почти метр. Передал мне мыло и ушёл.

Я разделся. С мылом подошёл к уже горячей бочке. Рядом находился полок с приступком. Тут же был таз и ковш, березовый веник.

Сначала я вымыл голову и побрился, радуясь безукоризненной гладкости лица и отсутствию раны. Пришёл в восторг. Вспомнил Олесю, теперь можно встречаться с ней без опаски, даже шрама нет.