Александр Зиборов - Сокровище Потерянного Мира

– Он и тут добряком был, жалел каждую тварь. Я запрещала ему в дом их нести, боялась за Леську. Наверное, была не права.

О Цыгане и Гамлете я не стал упоминать, как и о Дмитрии, который подарил мне «огненный цветок». Прямо к основной теме это никак не относилось.

В доме нашлась гостевая комната, куда Мама Мира меня и отвела.

Едва я улёгся в постель, как сразу же уснул, словно провалившись в сон…

Проснулся от того, что меня трясла за плечо Мама Мира:

– Вставай, уже утро! Завтрак на столе. Ванная и прочее тебе известны. Иди, пользуйся! И быстрее!

По её лицу я понял, что сама она вряд ли спала в эту ночь.

Минут через пять-семь я уже оказался за столом.

Женщина ела мало, всё поглядывала в окно. Сказала:

– День сегодня солнечный. Это хороший знак. Мы с Колей познакомились в такой же…

Я промолчал, не зная, чем ответить на её слова.

Мне есть не хотелось. Правда, остатки пирога доел и запил чаем с какими-то душистыми травами.

После этого мы взяли рюкзаки, оружие и отправились в путь.

Уже через час на пустыре наткнулись на россыпь «брызгунов».

– Странно, – сказал я, – вчера проходил, их тут не было. Не мог же я прямо по ним прошагать и не заметить.

– В Потерянном Мире такое сплошь и рядом случается. Досадно, что обходить придётся, время потеряем.

Делать было нечего, двинулись в обход аномалий. Женщина нервничала и досадовала. Я понимал, что она желала быстрее оказаться около мужа, а тут препятствие…

В перелеске мы наткнулись на стадо кабанов. Поднялся огромный вожак, не уступающий размерами быку. Заревел, ярея с каждой секундой, отбросил копытом большой ком земли и ринулся в атаку на нас.

Мама Мира яростно закричала:

– Куда прёшь, скотина!

Подняла своё огромное оружие, раздался хлопок выстрела – пуля угодила внутрь туши кабана, взорвалась там, и он повалился наземь. «Настоящий мамонтобой! – поразился я. – Перед ним и мамонт не устоит, враз уложит!..»

Прозвучало ещё несколько выстрелов, слившихся в очередь и свиньи падали бездыханными одна за другой.

За это время я едва успел подбить двух подсвинков. Поросята разбежались в разные стороны.

– Вот так лучше, – удовлетворённо молвила женщина, опуская своё грозное оружие.

Я с уважением поглядел на неё: «Действительно, настоящая Мама Мира! А её мамонтобой – сродни маленькой пушки. Не случайно она заказывает боеприпасы, а не покупает стандартные. Её пули – настоящие миниатюрные гранаты…»

– Идём дальше!..

Я следовал за женщиной, едва успевая. А ведь считал себя неплохим ходоком. Она же постоянно оглядывалась на меня, морщилась и замедляла ход, чтобы я не отстал безнадёжно.

За плечами Мамы Мира висело её грозное оружие, оно было перед моими глазами, и я вдруг вспомнил рассказ о нём Дмитрия.

Услышал его в тот день, когда женщина с Олесей приходила в гостиницу. Тогда у нас с Олесей произошёл неприятный разговор, и потом я находился в таком состоянии, что на остальное не обращал внимания. Сейчас же вспомнил сказанное мне моим товарищем. Оказывается, всё осталось в памяти, и я припомнил…

Зозуля тогда хорошо рассмотрел оружие Мамы Мира и разглядел в нём довольно известный среди стрельцов «Печенег», штурмовой пулемёт Калашникова. Так что она носила не автомат, а пулемёт! Сделан он был на ковровском заводе имени В. Дегтярёва. Его с трудом узнали по той причине, что был слишком заметно изменён неизвестным умельцем. Приклад стал короче и легче, сошка и коллиматорный прицел отсутствовали, как и некоторые другие элементы. В числе их – рукоять для переноса оружия. Вместо него дуло было обёрнуто какой-то шершавой кожей. Несомненно, она служила изоляцией для руки от разогретого выстрелами ствола. Иным был магазин, заметно компактнее обычного.

Огневая мощь «Печенега» устрашала, другого такого больше в мире не было. Никакая экипировка не служит от него защитой, он пробивает даже лёгкую броню боевых машин. Но, несмотря на это, в руках могучей женщины пулемёт выглядел игрушкой.

Далее у нас уже особых помех не было. Разве что наткнулись на лужицу «студня», но совсем небольшую. Вовремя заметили и взяли чуть левее, чувствуя веяние жуткого холода, от которого даже застучали зубы.

Прошли незнакомой мне лесополосой, вышли к речке со зловещей зелёной водой. Я понял, что заблудился. Куда теперь идти, понять не мог.

Не сразу, но признался в этом женщине. По её лицу прошла гримаса, но она от упреков удержалась, только сказала:

– Подумай, Алексей, вспомни хорошенько. Ну, пожалуйста!..

Это «пожалуйста», резануло мне сердце, даже ругань я бы воспринял более легко. Понял бы её.

Пытался сориентироваться на месте, но всё выглядело совершенно незнакомым. Где, в какой стороне находилась обитель Николая, понять не мог. Хоть плачь. Ком подступил к горлу от осознания своего полного бессилия.

Объяснил женщине, что в этих местах не бывал. От сонного дерева, где Николай освободил меня, шёл в полуобморочном состоянии, мало что видя по сторонам. Потому ничего не запомнил. А из его дома, где я жил, ничего не было видно, всё закрывали деревья, которые стояли сплошной стеной вокруг…

– Понятно, как и у нас, – тихо молвила женщина.

– Да, мне показалось это знакомым. А его самого я не сразу узнал. На того, что на карточке у вас, он совсем не похож: у него длинные волосы и борода. Он себя Ведуном именует. Только когда услышал его: «не боись», я понял, с кем меня свела судьба.

– Это словечко Коли. Леська тоже его использует, – грустно заметила Мама Мира. – Ну как, узнаёте места?

Внимательно оглядевшись, я отрицательно покачал головой.

– Даже не знаю, куда идти. Совершенно запутался.

Женщина вздохнула, ничего не сказав, сама пошла в сторону запада.

Я пожал плечами и последовал за ней через редкий лес.

Неожиданно навстречу нам вышел медведь приличных размеров. Преодолевая страх, я оглядел его лоб и левое ухо и с облегчением узрел на них знакомые мне приметы. Бросился к Маме Мира, уже поднявшей своё страшное оружие и ухватился за ствол «Печенега»:

– Не стреляйте! Это Топтыга!

Женщина с недоверием поглядела на меня:

– Это точно он? Не ошибаешься?

– Это он! Точно он! Я узнал его! Видите сердечко на лбу и разорванное ухо? Это Топтыга!

Сразу поспешил вперёд, не позволяя стрелять в зверя и одновременно прикрывая женщину собой. Ощущал при этом холодок в груди, опасался, а вдруг медведь меня не узнает? Но Топтыга остановился передо мной и привычно наклонил голову, глядя на меня искоса просящими глазами. Я принялся гладить и чесать его загривок, говоря:

– Ты помнишь меня? Мы же только вчера расстались с тобой. Ты не мог забыть. Ведь не забыл же? Вижу, что так! А со мной мой друг и лучший друг твоего друга! – я смешался, немного растерявшись, как именовать Ведуна-Николая – его хозяином, спасителем, а может быть, отцом? Назвал другом. – Мы друзья твоего друга. Самые большие друзья!