Павлина Морозова - Лес видений

Не очень скоро, но дорожка всё же подвела её к лесу, что взгляде с вершины холма напоминал опоясывающую неизвестный град цветастую змейку. Немиле было неспокойно заходить в этот лес – уж слишком он был приветлив – а другого выбора у неё и не было. Тропинка-то привела именно сюда, а обойти не было никакой возможности.

Невиданный был тот лес. Ствол каждого дерева в нём имел цвет непроглядно-чёрный, прямо как у того древа, которое охранял Васька, но если на Васькином древе не росло ни листочка, то эти были усеяны листвой как берёзки в разгар лета, и каждый листик был серебряным. Несмотря на отсутствие ветра, те деревья беспрерывно шуршали листвой, и звук раздавался такой, словно кто-то, прячась в лесу, с хрустом поедал чёрствые сухарики.

Постояла Немила с задранной головой, поискала глазами хоть одну живую душу, а когда никого не увидела, то недолго думая ступила под кроны деревьев. Но не успела пройти двух шагов, как над её головой расшуршались пуще прежнего, да так, что аж сверху посыпались листья, и вместе с листьями вниз полетело что-то зеленовато-чёрное, и разглядела Немила без труда, что то была большая груда перьев.

«Тридесятое царство не имеет дурной славы, но путешествие по нему не следует считать лёгкой забавой, ибо оно существует с единственной целью – испытывать сердце и разум любого, кто туда попадёт», – вспомнились наставления Яги.

Но кто же упал Немиле прямо под ноги, да ещё так нелепо, что она не сдержала смешка, хотя и сразу же пожалела об этом? Чьи лапы с изогнутыми серповидными когтями задрались кверху, чьи крылья распластались так беспомощно?

И почему, едва глянув в пару глаз, обрамлённых единственной бровью, что изгибалась по типу перевёрнутого коромысла, Немила взвыла и начала пятиться?

Росту существо было невысокого, пониже Немилы примерно на голову, верхняя часть тулова клонилась вперёд. Человеческой у существа была только голова, ниже шеи простиралось длинное, покрытое иссиня-зелёными перьями тело, а коротенькие, вывернутые по-птичьи ноги заканчивались вышеупомянутыми когтищами, которым и Васька бы позавидовал.

– Привет, добрый молодец! Меня зовут Немила, а тебя как? – выкрикнула с безопасного, как ей казалось расстояния, готовая в любой момент броситься за спасением в лесную чащобку.

– Чегось ты орёшь-то, дура, – без заминки выпалил «добрый молодец» и повторил несколько раз как заведённый: – Дура, дура, дура. Как пить дать, идиотка. На лицо не уродина, но изнутри даже не гнилая, а пустышка.

Немиле стало обидно, но в то же время полегчало. Теперь она знала, что с существом можно вести какую-никакую беседу. Осталось только преодолеть боязнь перед этим хищным взглядом…

– Я не дура. Я ищу кое-кого, – Немила развела руками и улыбнулась. Она была безобидна, уязвима и совершенно растеряна, примерно так же, как в тот день, когда она попала к Яге. Разве что в этот раз она меньше удивлялась.

– Ищешь? – переспросило существо и плотоядно облизнулось. – Я тоже кое-что ищу. Но пока ещё не знаю, что именно.

Немила не спешила бросаться наутёк. Существо, по всей видимости, плохо летало, а исходя из строения его ног Немила сделала вывод, что и бегает оно тоже не ахти как.

– Ах да. Я же не представился. Соловей моё имя. Куда путь держишь, девица-красавица?

Тот, что назвался Соловьём, расправил крылья и медленно двинулся к Немиле. Она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, оставшейся на заднем дворе наедине с огромным угрожающим петухом. Но в этот раз ей никто бы не посмел сказать: «Посмотрите, Немила испугалась петушка!»

Ведь вокруг не было ни души.

– Приветствую тебя, Соловей! – громко воскликнула Немила, потихоньку отступая назад. – Я направляюсь вон туда, за лес, где терем стоит чёрен, увенчан серебряными куполами! Будь добр, подскажи, приведёт ли меня эта тропа до него и далеко ли идти?

Соловей сверкнул очами, поиграл бровями, что струнками гуслей, и ответил с дружелюбием в голосе, от которого за версту разило неискренностью:

– Значит, держишь путь в Денница-град? Зачем спрашиваешь про дорогу, красна девица? Будто сама не знаешь, что приведёт она всякого куда надо и раньше, чем бы этого хотелось! А чего это ты странствуешь одна по тридесятому, да ещё вдали от главной дороги? Ужель не боишься? Али по дурости своей умудрилась в трёх соснах заплутать?

Целый град вопросов обрушился на неё, и ни на один из них она не смогла ответить полно и искренне, поскольку Яга твёрдо настояла, чтоб Немила никому не рассказывала о том, как и зачем она сюда попала.

Но Соловей отличался не только угрожающим видом, а также нетерпеливым нравом. Не дал он ей ни минуточки на раздумье.

– Ну, быстро говори сюда!.. – он подскочил совсем близко, как вдруг остановился, словно бы натолкнулся на невидимую преграду, и расхохотался. – Ага-а! Что, перепугалась? Да ты, никак, и правда заплутала! На личике всё написано! Видать, маменька с папенькой тебя никуда не пускали дальше деревни!

Немила не мешала птице-человеку веселиться, но и держаться предпочитала на безопасном расстоянии, тем паче что Соловей без зазрения совести кувыркался в воздухе и размахивал когтищами так бойко, что ей так и виделось, как эти когти головушку с плеч снимут. Намеренно это случится или нет – какая разница? А только бежать она пока что передумала. Уж если б хотел этот Соловей напасть, то уже напал бы, верно?

– Соловеюшка, – Немила масляно-приторно улыбнулась и захлопала ресничками, – ты смейся, смейся надо мной, ежели желаешь, но не держи на месте, поскольку спешу я встретиться с дорогим сердцу человеком.

Соловей скривился, будто прокисшего молока попробовал. Сплюнул. Передразнил.

– Дорогим сердцу!.. Ха! Тут тебе не родной край, где каждый второй – брат, сват… Это тридесятое царство, где надо остерегаться всех и вся, а особенно – незнакомых, таких, как я! Позволь, дам тебе совет, проверенный собственным опытом: хочешь искать своего возлюбленного, свата, брата, кого-нибудь ещё – ищи! Но не надейся на то, что они окажут тебе радужный приём. Видишь эти крылья? Эти уродливые лапы, эти неудобные перья, от которых, тьфу, больше мороки, чем пользы? Хочешь знать, кто меня наградил внешностью столь неприглядной? А то моя ненаглядная была! Обещанная мне в жёны, которая сначала глазки строила, а как умерла, так сразу все свои клятвы позабыла! Кстати говоря… откуда ты, из какой деревни? Уж вижу, что точно не городская, я-то повадки городских ещё не успел позабыть.

Сам не осознавая того, Соловей выпятил грудь и распрямился. Даже неприятное выражение на его лице смягчилось, но ненадолго.

– Как там тебя? Мила? Мирна? Ах, точно, Немила. Говоришь, деревенская? А братьев-сестёр много у тебя? В семье любима была али так, средненько? Положили ли плачущие родственники тебе в дорогу что-нибудь мало-мальски ценное?