Владимир Корн - Адъютор [litres]

– И сколько я вам должен за лечение и консультацию, господин Корнелиус?

– Нисколько. Господин Стивен сар Штраузен настаивал, чтобы я оказывал помощь в пути в случае необходимости. Так что же все-таки с вами произошло, не поделитесь? На раны от шпаги совсем не похоже, – пошутил он.

– Извините, но не могу. И еще очень вас попрошу сохранить все в тайне. Поверьте на слово, создалась ситуация, которая настоятельно требует вашего молчания.

Корнелиус Стойкий остро взглянул на меня и кивнул.

Голос подала его ученица:

– Противник бил вас на дуэли ногами? Или, хуже того, прыгал на вас?

Голосок у Сантры был мелодичен и приятен на слух. В ответ я чуть растянул уголки рта в стороны, изображая улыбку. Ученица мага давно вышла из детского возраста, чтобы улыбка смогла вызвать у нее восторг, – вон какая замечательная грудь!

– Все куда проще, милая леди: упал с лошади.

– Жаль, что она на вас не потопталась.

– Сантра, проводи сарр Клименсе к выходу, – нахмурившись, сказал девушке маг-шарлатан-лекарь. – Иначе он заблудится в этом бесконечном лабиринте коридоров.

Корнелиус опасался небезосновательно, мне действительно такое грозило – этот Дом Милосердия явно перестроен из древнего языческого храма. А они все как один такие, что в руках нужен план, чтобы из него выбраться.

– Пойдемте, господин сарр Клименсе, – без особого энтузиазма предложила мне ученица и, что куда вернее, наложница спасителя диких кочевников.

Какое-то время мы шли длинными полутемными коридорами, каждый из которых на своем протяжении закруглялся несколько раз. Наконец Сантра остановилась.

– Вот эта дверь ведет наружу, – сказала она.

Дверь как дверь, не зная наверняка, и не догадаешься, что она входная, настолько похожа на все другие. Проходя мимо девушки, я резко к ней повернулся, чтобы крепко обнять. Произошло все настолько быстро, что на какой-то миг она замерла. Затем, уперев руки в мою грудь, с силой от себя оттолкнула.

– Вы что себе позволяете?! – змеей прошипела она.

Шуметь действительно не стоило, звук от наших шагов отдавался громким эхом над головами, настолько высоки своды. Маленькая шалость. С Сантры не убудет, ну а мне сейчас необходимо почувствовать в своих объятиях женщину, пусть даже на миг. Сам не знаю почему, но нужно.

– Это древний обычай – благодарить таким образом лекарей за спасение жизни. Не верите, спросите у своего учителя.

«Можешь и ночью, в постели».

Во дворе Дома Милосердия, на каменной скамейке возле фонтана в виде орла, из клюва которого била струя воды, дожидался Клаус. Завидев меня, он едва не бегом приблизился, чтобы официальным тоном заявить:

– Господин сарр Клименсе, прошу вас об услуге стать моим секундантом!

Оставалось только надеяться, что челюсть от удивления не отвалилась слишком низко.

Вид Клауса без слов говорил: «Даниэль, мне очень хотелось бы, чтобы ты стал моим секундантом. Но если откажешься, можешь не сомневаться, найдется другой».

– Когда ты успел?!

– Даниэль, у меня не было другого выхода!

Клаус был возбужден чрезмерно. Ну да, первая его дуэль, достаточно вспомнить себя в таких же обстоятельствах.

– Нисколько не сомневаюсь. И все же, как все случилось?

– Этот мерзавец усомнился в моей чести!

«Серьезное обвинение!» – Я едва не усмехнулся. Нет, оно действительно серьезней некуда. Но стоит только покопаться в жизни любого из тех, кто имеет приставку «сар» к имени и кто так щепетильно относится к чести, за каждым найдется нечто такое, что позволит собрать в одном месте всех без исключения. Чтобы громогласно заявить: «Господа, у меня имеются крайне обоснованные сомнения в вашей чести!» Собирать конечно же придется не мне, поскольку и я должен стоять в толпе, смущенно потупив очи долу.

– Каким именно образом?

– Он сказал, что, находясь в компании сарр Клименсе, невозможно оставаться порядочным человеком!

Вот даже как? Так почему бы этому человеку не высказаться в лицо лично мне? Не потому ли, что целью и являлся Клаус сар Штраузен? И вообще, мы когда-нибудь сможем покинуть Брумен? И не менее грустное: мне не удастся отдохнуть, валяясь в постели, все то время, которое осталось до нашего отъезда. Придется похлопотать, устраивая дуэль. К тому же взять над Клаусом плотную опеку. Иначе в ожидании поединка он изведет себя так, что выйдет к противнику бледной тенью самого себя. Особенно учитывая тот уровень мастерства, которым обладает. Хотя неизвестно, на чем именно состоится дуэль, возможно, и на пистолетах. Что нежелательно вообще. Поскольку навыков стрельбы у сар Штраузена практически нет, а пистолетная дуэль – та еще лотерея.

– И почему он так решил?

– Этот негодяй заявил, что смерть Армандо – твоих рук дело! Вернее, она организована тобой.

Примерно так и предполагал, слишком очевидно. Клаус смотрел на меня с требовательностью, и она легко объяснима. Ну что ж, лучше всего ему будет пообщаться с Корнелиусом. Маг расскажет, что обнаружил на моем теле, и сар Штраузен, надеюсь, оставит сомнения, что убийц сар Торриаса нанял именно я. Особенно после рассказа о том, что произошло в переулке.

– Госпожа Сантра!

Ученица Корнелиуса как нельзя более кстати вышла из храма, наряженная явно для визита в город. И я, подхватив под руку Клауса, устремился к ней. Не сказать, что девушка нашей новой встрече обрадовалась, но, во всяком случае, не исчезла обратно в храме, что вполне могло бы случиться, учитывая ее ко мне отношение.

– Что вам угодно, господин сарр Клименсе?

Тон у нее был таким, что невольно пришла мысль: «Хорошо хоть змеей не стала шипеть!»

– Сантра, проводите, пожалуйста, господина сар Штраузена к магу Корнелиусу. И пусть он расскажет все то, что увидел на мне.

Ну не оголяться же было перед Клаусом! Рассказать могла бы и она, но словам ее учителя куда больше доверия, ведь в случае с ней мы могли и договориться. Особенно в связи с тем, что Клаус полностью убежден: стоит мне всего-то подмигнуть любой даме, как она тут же согласна на все что угодно. Эх, если бы!

На всякий случай за спиной Клауса я сделал губами так, как будто ее целую. Уж что-что, но изображать поцелуи, не в пример улыбкам, у меня получается не хуже других. Нет, это же надо было Сантре умудриться одной гримаской изобразить столь много! Клаус, завидев ее мимику, даже повернулся, но я к тому времени успел устремить свой взгляд в сторону и вдаль.

– Ну и что сказал Стойкий Корнелиус? – поинтересовался я, как только Клаус вернулся.

– Он ругался!

– По какой причине?

– По той, Даниэль, что тебе положено находиться в постели! И еще потому, что ты отказался остаться в Доме Милосердия, заявив, что на постоялом дворе будет лучше.