Вадим Панов - Не видя звёзд

– Штатно, – произносит Дорофеев, разглядывающий появившуюся перед «Пытливым амушем» Пустоту. В буквальном смысле слова: «окно» рвёт пространство, помещая рядом с цеппелем кусочек другого мира. Точнее, открывает очень длинный, но такой короткий тоннель в другой мир. Тоннель через таинственную и страшную Пустоту, наполненную жуткими и весёлыми Знаками. Пустота втягивает рейдер в себя – словно вдыхает, и вот уже вокруг цеппеля нет ничего, кроме размазанного в нереальные сочетания цвета. Команда замирает в ожидании Знаков, а Квадрига не сводит глаз с «дальнего глаза», следя за тем, чтобы «хвостик» не соскочил с планеты, а на пути не появилось опасных Знаков.

В обычном случае швартовочный канат цепляется за неугасимую Сферу Шкуровича, пылающую сквозь Пустоту необычайно ярким светом звёздного маяка, но на новых планетах Сфер нет, их только везут, поэтому корабли Экспедиций комплектуются самыми опытными астрологами, способными вести цеппели вручную, удерживая «хвостики» на нужной планете, и знающими, что жизни всех членов экипажа зависят исключительно от их мастерства.

Выдающегося мастерства, за которое они платят своим рассудком.

Сколько времени займёт переход, не знает никто, даже астролог. От тридцати секунд до четырнадцати минут. Не больше четырнадцати. Никогда – больше четырнадцати. Во всяком случае, ни в цепарских легендах, ни в цепарских байках никто не рассказывал о том, что корабль шёл через Пустоту дольше. Дольше – смерть…

Если, конечно, она не наступала раньше – от Знаков.

Но на этот раз Пустота была добра к путешественникам: межзвёздный прыжок продлился всего семь минут, а Знак явился один, и не самый опасный – «плачущий призрак», наполнивший помещения «Пытливого амуша» заглушающими сирену рыданиями. Спасение от него одно – не обращать внимания, а поскольку экипаж у Помпилио состоял из опытных цепарей, никто панике не поддался и «Амуш» вышел из Пустоты без потерь. Вздрогнул, получив прощальный «пинок», пошёл вправо, но Дорофеев рявкнул:

– Не спать!

И опомнившийся рулевой мгновенно крутанул штурвал, выравнивая цеппель по курсу. После чего шумно выдохнул и вознёс короткую благодарность святому Хешу – покровителю бродяг-цепарей.

– Полагаю, нас нужно поздравить, – произнёс дер Даген Тур, услышав, что сирена стихла.

– С новой планетой, дорогой, – улыбнулась мужу Кира.

– С новой планетой, дорогая. – Помпилио мягко привлёк к себе жену и поцеловал её в щёку. – С твоей первой новой планетой.

– Надеюсь, мы с ней справимся.

– Уверен в этом.

Дер Даген Тур чуть сжал плечи рыжей, отпустил, перевёл взгляд на спорки и вопросительно поднял брови. Ведьма кивнула, показывая, что с ней всё в порядке, но поняла, что молчать нельзя, и тихо сказала:

– Я в порядке, мессер. – Отметив про себя, что слухи не врали: при всём высокомерии Помпилио внимательно относился к тем, кого считал своими.

Убедившись, что спутницы благополучно перенесли переход, дер Даген Тур вышел в коридор и с улыбкой посмотрел на нюхающего свую Галилея. Астролог высыпал щепотку бурого порошка на руку, шумно втянул левой ноздрёй, тряхнул головой и повернулся к Помпилио. Несмотря на то что прыжок закончился, он всё ещё оставался в рабочих гоглах, а лёгкое гудение показывало, что астринг не заглушен. Увидев и опознав дер Даген Тура, Квадрига протянул ему запасные гоглы:

– Вы должны это видеть, мессер.

Помпилио кивнул, надел гоглы, жестом приказал Кире оставаться в коридоре и последовал за астрологом.

– Что-то серьёзное?

– Что-то интересное. – Квадрига подвёл дер Даген Тура к астрингу и кивнул на всё ещё работающий «дальний глаз»: – Смотрите сами.

Несколько секунд Помпилио вглядывался внутрь кольца, а затем повернулся к Галилею.

– Я говорил, что не нужно прыгать, – развёл руками тот. – Я предупреждал.

– Ты понимаешь, что должен молчать?

– Разумеется, мессер, – подтвердил Квадрига, отключая звёздную машину. – Я всё понимаю.

– Здесь очень красиво, – прошептала Кира, жадно разглядывая расстилающийся под «Пытливым амушем» мир. Совершенно новый мир, в котором они стали первопроходцами. Мир, полный тайн и загадок, которые им предстоит разгадать, а пока просто красивый. – Необычный…

Цеппели вышли из Пустоты на западном краю горной системы, огромной настолько, что её было видно в «дальний глаз», и потому адмирал дер Жи-Ноэль приказал астрологам использовать горы в качестве ориентира. А видны – и весьма отчётливо – они были из-за цвета: глубокого чёрного, восхитительно красивого цвета самой тьмы. Горный массив представлял собой скопление колоссальных чёрных скал, постепенно поднимающихся много выше облаков и лишённых всякой растительности. Ни деревца, ни даже травы ни на высоте, ни на подошве, на которую должно было нанести почву. Но нет: сколько Кира ни вглядывалась, не заметила даже следа зелени. Вдоль массива буйно цвели джунгли, но по странной, точнее, пока непонятной причине они заканчивались приблизительно в половине километра от подошвы, и внутрь массива растения не просочились.

И пришло в голову, что некий высший разум разделил чернь и зелень навсегда, запретив им смешиваться, запретив наполнять скалы жизнью.

Но мёртвые чёрные горы не смогли бы заставить Киру восхищаться планетой: пусть она видела не так много, как цепари «Пытливого амуша», но достаточно, чтобы всего лишь удивиться. А она восхитилась. Как и все на борту рейдера. Как все участники экспедиции, замиравшие по мере того, как цеппели выходили из Пустоты и экипажам открывался изумительный вид на колоссальных размеров спутник Даберы, расположенный так близко, что казался островом, до которого…

…можно с лёгкостью доплыть по небу.

…огибая облака.

…улыбаясь.

…и прикасаясь к Чуду.

Гигантский спутник, видимый и днём, и ночью. Невероятный. Неповторимый.

Прекрасный.

Когда удивление схлынуло, Галилей склонился над столом и занялся расчётами – в эти минуты за них принялись все бортовые астрологи – и вскоре сообщил, что размеры спутника сопоставимы с главной луной Линги. Зато расположен он много ближе к Дабере, из-за чего и кажется гигантским.

– Почему они до сих пор не столкнулись? – прошептала Кира ещё до того, как астролог взялся за приборы. – Почему их не притянуло друг к другу?

В ответ Дорофеев пожал плечами, а Помпилио ответил почти сразу:

– Пустота.

– Хочешь сказать, Пустота удерживает миры на таком расстоянии?