Вадим Панов - Не видя звёзд

– И не просто удерживает, а не позволяет влиять друг на друга так, как они должны, согласно физическим законам, – неспешно ответил дер Даген Тур, глядя на необыкновенную луну. – В обычном случае Дабера должна подвергаться столь сильному воздействию, что мы не смогли бы и секунды здесь продержаться, но мы, во всяком случае пока, видим обыкновенную планету, жизнь на которой течёт в привычном русле. И нет никаких сомнений в том, что это благополучие обеспечено аномалией Пустоты.

– Пустота способна отменить физические законы? – удивилась рыжая.

– Она способна на всё, – коротко ответил дер Даген Тур.

– Даже на чудеса?

– Пустота – источник чудес. Точнее, явлений, природу которых мы пока не понимаем. Но рано или поздно поймём.

– Ты в это веришь?

– Я знаю, что Академии наук работают над изучением Пустоты. Они в самом начале пути, но подвижки есть, и я уверен, что в своё время учёные начнут открывать тайны Пустоты.

– Зачем?

– Затем, что так должно быть.

Насладившись зрелищем, дер Даген Тур отправился в радиорубку – едва появившись на мостике, он затребовал срочный разговор с адмиралом, – а Кира не находила в себе сил покинуть мостик, осталась у лобового окна, из которого открывался наилучший вид. Минут пять занятый текущими делами Дорофеев ей не мешал, лишь изредка бросая в сторону рыжей взгляды, но затем подошёл с ожидаемым вопросом:

– Всё в порядке, адира?

– Да, конечно… – рассеянно отозвалась Кира, не отводя взгляд от колоссального спутника. – Базза, вам доводилось видеть что-нибудь подобное?

Помпилио говорил капитану «вы», и рыжая не видела причин обращаться к Дорофееву иначе.

– Нет, адира, конечно, нет. У нескольких планет есть довольно крупные спутники, которые выглядят непривычно большими, на взгляд инопланетников, однако здесь – мессер абсолютно прав – можно говорить только об аномалии. Причём об очень сильной аномалии. Каковых раньше не встречалось.

– А как же Деригона?

Кира на ней не бывала, но знаменитая двойная планета считалась чудом Герметикона, вызывала восхищение у всех, без исключения, цепарей, с которыми рыжей доводилось общаться.

– Не настолько, – коротко ответил капитан.

– Неужели?

– Поверьте, адира.

– Верю… – Кира покачала головой. – Как думаете, Базза, аномалия существовала всегда?

– Полагаю, да, адира, с самого сотворения этой системы.

– Удивительно, не так ли?

– Я ошарашен, – не стал скрывать Дорофеев. – Все мы ошарашены.

Даже сейчас, днём, колоссальный спутник был виден настолько хорошо, что его горы и глубокие впадины отчётливо просматривались невооружённым взглядом. А с помощью бинокля или подзорной трубы он и вовсе оказывался рядом: протяни руку и дотронешься… уколешься об острые пики скал… испачкаешь пальцы в пыли… Атмосфера на спутнике отсутствовала, но его безжизненность не навевала ужас. Хотя и не казалась естественной: при первом взгляде на занявшую изрядную часть неба соседку воображение Киры мгновенно наполнило её жизнью, и избавиться от этого впечатления было очень трудно.

– А было бы здорово, – прошептала рыжая, отвечая своим мыслям.

– Что именно? – уточнил Дорофеев.

Кира вздрогнула, сообразив, что произнесла эти слова вслух, улыбнулась и объяснила:

– Представила, что спутник обладает атмосферой.

– Двойная планета с такой близостью друг от друга… – Капитан прищурился. – Вы абсолютно правы, адира: это стало бы потрясающим открытием.

– Мы смогли бы прыгать с планеты на планету…

– Через Пустоту, – улыбнулся Дорофеев. – Как и сейчас.

– Думаете, ничего бы не изменилось?

– Не требовалась бы Сфера Шкуровича, – поразмыслив, ответил Базза. – Планета хорошо видна, и астрологи смогут наводить цеппели без маяка. Всё остальное останется незыблемым.

– Включая Знаки?

– Без сомнений.

– Жаль… – протянула Кира. – Я почти представила, как цеппель плавно поднимается всё выше и выше, сквозь облака, в самые верхние слои, чтобы в какой-то момент достигнуть точки, где сходятся небеса двух разных миров. И начинает опускаться, пройдя сквозь тонкую полоску Пустоты. Незаметную и нестрашную.

– Весьма поэтично, адира, – склонил голову капитан.

– Спасибо, Базза, – рыжая вздохнула. – Этот мир будит воображение.

– Прекрасно вас понимаю, адира.

– Любой художник отдаст что угодно ради возможности первым отобразить эту красоту.

– Полагаю, когда Дабера обретёт Сферу Шкуровича и на неё откроют относительно регулярные рейсы, от художников не будет отбоя.

– Она слишком далеко от Ожерелья.

– Это неважно, – качнул головой Дорофеев. – Слухи об уникальных планетах распространяются быстро, и увлечённые люди торопятся их посмотреть. Это здорово помогает в развитии планет и, как следствие, в развитии направлений. Уникальные планеты манят, многие хотят на них переселиться, чтобы всю жизнь наслаждаться ими, и, даже находясь на краю Пограничья, миры быстро превращаются в развитые. Таков подарок красоты.

– Дабера станет такой же?

– Наверняка.

– Не сомневаюсь, – согласился вернувшийся на мостик Помпилио. – Но только в том случае, если будет признано, что аномалия не вредит полноценному меж-звёздному сообщению.

– Как она может повредить?

– Мы ещё не знаем, – пожал плечами дер Даген Тур. – Но уже совершенно ясно, что именно аномалия периодически скрывает планету от астрологов.

– Галилей сказал?

– Сделал вывод, – усмехнулся Помпилио. – К тому же очевидный вывод.

– Как твой разговор?

– Получился насыщенным.

О чём дер Даген Тур решил рассказать адмиралу, ни рыжая, ни Дорофеев не знали. Кира догадывалась, что срочный разговор связан с сообщением Галилея, но что показал астролог, Помпилио жене не рассказал. Вышел из астринга в глубокой задумчивости, попросил Киру поверить, что «всё будет хорошо», велел ведьме идти в каюту – «Галилей пока не станет с тобой общаться», и пребывал в глубокой задумчивости до тех пор, пока не отправился в радиорубку. Даже колоссальных размеров спутник, кажется, не произвёл на него особенного впечатления: восхитился, конечно, но несколько рассеянно.

Кира не мешала, она хорошо изучила мужа и видела, что он не обеспокоен, а хочет подумать, и знала, что отвлекать в такие моменты Помпилио не следует.

И убедилась в своей правоте, заметив, что вернулся дер Даген Тур хоть и не весёлым, но вполне довольным результатами разговора.

– Если вам интересно, адмирал принял решение назвать спутник Даберы Близняшкой.

– Как? – вздрогнул Галилей.

– Как? – переспросил Дорофеев.

– Близняшка, – хладнокровно ответил Помпилио. – Адмирал счёл название забавным.

– В принципе, такое оно и есть, – согласился Базза.