Вадим Панов - Не видя звёзд

– Я… – Мерса чуть расслабился. – Я тоже не хочу быть понятым превратно: я рассказал лишь для того, чтобы вы… э-э… были готовы к встрече с Олли. Как готовы к ней все члены команды, включая мессера. Мы знаем друг о друге лишь из записок, в которых… э-э… обмениваемся важной информацией, но мне известно, что Олли гораздо более свободен в суждениях и поведении, чем я. Что же касается остального…

– Вы не обращались к спорки, – проницательно произнесла ведьма.

– Не обращался, – не стал скрывать алхимик.

– Почему?

– Сначала боялся, – помолчав, признался Мерса. – А потом… наверное, привык.

– К этому можно привыкнуть?

– Возможно, я выразился не совсем правильно… – Энди вновь выдержал паузу. – Не столько привык, сколько начал принимать Оливера собой… Не частью… э-э… себя, а именно собой. И ещё…

– И ещё вы боитесь, – очень тепло произнесла Аурелия, накрывая ладонью руку Энди.

– Да, – кивнул Мерса. – Я знаю, что изначально Андреас Мерса – это я: не очень смелый, застенчивый алхимик, которому повезло попасться на глаза мессеру Помпилио и получить приглашение в команду «Пытливого амуша». Но вдруг Олли окажется сильнее и после лечения Мерсой станет именно он? – Энди снял очки и принялся их протирать извлечённым из кармана сюртука платком. – Я этого боюсь.

– Тогда давайте поговорим о чём-нибудь другом? – предложила ведьма, вновь поворачиваясь к Близняшке. – Что входит в обязанности корабельного алхимика?

«Олли, если ты всё испортишь – я никогда тебе не прощу…»

– Как здесь темно, – проворчал ИХ. – Не знаешь, почему Бедокур так редко меняет лампочки?

– Меняет, когда перегорают, – ответил Хасина.

– Почему?

– Потому что у нас на борту очень жадный суперкарго.

– Не жадный, а экономный. Не будь у вас такого замечательного суперкарго, вы бы давно обанкротились и пустили по ветру.

– Что именно мы должны пустить по ветру?

– Вам только дай возможность: всё пустите… Кстати, ты тоже обратил внимание, что здесь ужасный сквозняк? Интересно откуда?

Вопрос и впрямь мог заинтересовать пытливый ум, поскольку медикус и суперкарго находились в грузовом отсеке «Амуша». Вентиляция здесь, конечно же, была, но не такая, чтобы говорить о сквозняке. С другой стороны, Бабарский всегда говорил о сквозняках, бактериях, микробах, вирусах и прочих гадостях, способных навредить его по-богатырски хрупкому здоровью.

– А лампочки нужно менять, когда они перестают ярко светить, потому что в этих потёмках легко оступиться и поломать себе что-нибудь.

– Ты плохо видишь? – удивился медикус.

– А что такого? – сварливо отозвался Бабарский.

– Ты вроде никогда не обращался с этой проблемой.

– У меня далеко не всё в порядке со зрением: мало того, что ещё в младенчестве у меня определили компенсационную расслабленность глазных мышц, а позже, в пору бурной юности, я заполучил осложнение на веки после шнилиханской лихорадки, так ещё и конъюнктивит ухитрился подхватить, будь он неладен.

– У тебя нет конъюнктивита.

Однако ИХ замечания не расслышал и закончил так, как собирался:

– Глаза – это слишком важно, приходится обращаться к настоящим специалистам.

И прикусил язык. Но было поздно.

– А я, значит, не настоящий специалист, – кротко уточнил Хасина. – Понятно.

– Альваро… – заюлил суперкарго, привыкший бегать к медикусу по любому, даже самому незначительному поводу. И никогда не получать отказа.

– Я услышал всё, что должен был, – патетически произнёс Альваро, идеально играя глубокую обиду – он хорошо знал, как можно вышибить из прижимистого суперкарго разные приятные бонусы.

– Ты – лучший медикус из всех, кто спасал мне жизнь.

– И вот, дождался благодарности…

– Я ведь шутил.

– Дать тебе какую-нибудь таблетку?

Обычно Бабарский не отказывался от микстур Хасины, но на этот раз сделал исключение:

– Вернёмся к этому разговору позже: сейчас у тебя не самое лучшее настроение.

– Ну, хотя бы инстинкт самосохранения у тебя ещё работает, – пробурчал медикус. – А когда вернёмся, не забудь меня как-нибудь задобрить: я очень обидчивый.

– Ты ведь знаешь, что я, случается, путаю слова: последствия психического расстройства Рейгана.

– Такой болезни не существует, – строгим тоном сообщил медикус.

– Откуда тебе знать?

Альваро вздохнул, погладил себя по лысой голове и сказал:

– Ты до сих пор не сказал, зачем затащил меня сюда.

– Ты должен кое на что взглянуть.

На этот раз Бабарский ответил серьёзным тоном – оттенки его голоса Хасина различал отлично, – и тем заставил медикуса подобраться.

– Что-то важное?

– Вот ты мне и скажешь. – ИХ открыл дверь холодильника, включил свет, жестом пригласил Альваро внутрь и кивнул на висящие на крюках туши: – Не уверен, что они должны быть такого цвета.

– Внимание! Адмирал на мостике! – рявкнул вахтенный, и все вытянулись, приветствуя вернувшегося дер Жи-Ноэля.

– Вольно, – махнул рукой тот и кивнул подошедшему капитану: – Докладывайте.

Сбор после перехода редко нарушается чрезвычайными ситуациями: цеппели остаются в воздухе, на безопасной высоте, с раскрытыми орудийными портами. Нижние чины ещё не привыкли к планете, постоянно ждут подвоха и потому настороже. Картографы набрасывают контуры первых карт, определяя базовые ориентиры. Цеппели, оказавшиеся слишком далеко от флагмана, торопятся на соединение с Экспедицией… Другими словами рутина.

Но у этой рутины было и другое название: «адмиральский час» – убедившись, что всё идёт как положено и потенциально опасных объектов вокруг не наблюдается, командующие отдавали необходимые распоряжения и отправлялись на отдых, благоразумно засыпая на время скучного ожидания и встречая собравшуюся Экспедицию свежими и отдохнувшими.

Адмирал дер Жи-Ноэль не смог отказать себе в этом удовольствии – проспал три часа и теперь хотел знать, что произошло за время его отсутствия.

– Сбор вымпелов идёт в строгом соответствии с расчётами, – доложил капитан. – Двадцать минут как к Экспедиции присоединился «Эл Шидун», на подходе два грузовика, их капитаны уже опознают ориентиры, пройденные другими кораблями.

И отсутствуют всего два вымпела: «Пытливый амуш» и странным образом затерявшийся «Быстрый крач».

– Есть новости от командора… – дер Жи-Ноэль вовремя остановился. Все понимали, кто на самом деле руководит «Пытливым амушем», однако официально им командовал капитан Дорофеев, а значит, новости должны приходить от него: – Капитан Дорофеев выходил на связь?

– Полтора часа назад, – доложил капитан. – После этого «Амуш» покинул зону устойчивой связи. Мы слышали какие-то хрипы в эфире, но разобрать ничего не удаётся.