Адам Пшехшта - Губернатор [litres]

– Да, могут и так выглядеть. Откуда ты знаешь?

– Встретил как-то одного такого, – равнодушно ответил алхимик.

– Шутишь?

– Нет. Конечно, я был не один. Я думал, что Сашку будут сопровождать невольницы Самаэля.

– Это демонстрация силы, – хмуро сказала Анастасия. – Двойная.

– В смысле?

– Он пытается запугать и тебя, и меня. Каждый разрушитель появляется в результате довольно специфического… ритуала.

Рудницкий внимательно посмотрел на девушку: последнее слово она выплюнула, а не произнесла, и в ее голосе можно было услышать леденящую кровь ненависть. И страх.

– Разрушитель? Так его называют?

– В некоторых книгах. Женщина, которую используют для создания разрушителя, никогда уже не будет собой. Это сигнал для меня, чтобы выбрать правильную сторону, когда ты освободишь меня от клятвы.

– И какую сторону ты выберешь?

– Об этом ты сам узнаешь, поскольку, что бы я сейчас ни сказала, ты мне не поверишь. Но ничего, есть вещи поважней.

– Какие, интересно?! – воскликнул Рудницкий.

– Коридор, – прошептала она ему на ухо. – Самаэль лишь недавно появился в анклаве, и проход, каким он прошел в ваш мир, не до конца закрылся. Никто уже из него не выскочит, но пока он окончательно не исчезнет, в этом районе могут появиться инклюзы: места, где наша реальность проникает в вашу. Я попытаюсь их найти.

– Но так происходит в каждом анклаве.

– Не в такой мере. Речь не идет о самоиграющем патефоне или газовой лампе, горящей без газа. Мы говорим об артефактах из моего мира, возможно, есть предметы из вашей реальности, но наполненные силой первичной материи. Понимаешь? Такой шанс выпадает раз в жизни!

– Эти артефакты помогут нам в возможной битве с Самаэлем? – быстро спросил Рудницкий.

– Нет, – признала девушка. – Пока мы сориентируемся, для чего они служат, что в них особенного, проблемы Самаэля будут уже давно решены. Или уже некому будет заниматься Самаэлем…

– Ладно, – с раздражением произнес алхимик. – Но Проклятые контролируют весь анклав. Мы не можем просто так выйти на прогулку!

– Почему нет? Достаточно будет получить разрешение Самаэля. Я уверена, что он не поймет, что такое инклюзы, иначе он не спешил бы так быстро оставить анклав. Скажи ему, что ищешь алхимические ингредиенты или что-то подобное.

– Если он согласится, то точно потребует что-то взамен. Что я ему дам?

– У тебя есть все, чего хочет Самаэль: время. Вы заключили двухнедельное перемирие, – напомнила она, видя удивление на лице алхимика. – Сократишь его на несколько дней, и он согласится на все. Помни, что его ведет жажда доминирования, а абсолютная власть – это власть над жизнью и смертью. Самаэль жаждет как можно быстрей продемонстрировать нам это, и каждая минута перемирия ему как заноза в заднице.

– А люди? Что с людьми, которых он убьет?

– Думаешь, перемирие что-то изменит? – Она горько рассмеялась. – Какая разница, продлится оно две недели или двадцать минут? Он и так напустит всех theokatáratos на Петербург, а мы не сможем его остановить. Если только перед заключением окончательного договора в анклав ворвется войско и уладит это дело.

– Не ворвется, – вяло ответил Рудницкий. – Никто не поверит, что один Проклятый – это большая угроза.

– Ну что?

– Ладно, поговорим с Самаэлем.

Рудницкий проверил магазин винтовки Мосина, наполнил карманы патронами. На всякий случай. Самаэль позволил ему свободно перемещаться по всей территории анклава, за исключением улиц, что вели в сторону ворот, и гарантировал безопасность, но алхимик не мог привыкнуть к мысли, что находится среди Проклятых без оружия. Чтобы договориться, ему пришлось сократить срок перемирия на четыре дня.

– Идем? – спросила Анастасия.

Девушка с нарастающим нетерпением наблюдала за его суетой. Сама она не взяла даже нож, хотя пристегнула к поясу мешочек с первичной материей.

– Идем уже, – буркнула она.

Мускулистый моряк по фамилии Корпанов открыл им бронированные двери, подождал, пока они выйдут на площадь, и поспешно захлопнул их. Рудницкий вздрогнул, услышав лязг задвигающегося засова. Они были в анклаве. Вдвоем.

Петербургский анклав не принадлежал к самомым большим: он занимал территорию между лежащей на севере Исаковской и Матросской Слободой, с юга и востока его заливали воды Охты, западная граница проходила по одному из рукавов Невы.

Анастасия сразу же направилась к характерному куполу. Алхимик вздохнул. Они находились на окраине города. Строения местами напоминали деревню, а не гордую столицу империи. Никто здравомыслящий не строил тут церкви. Если только вместе с кладбищем…

Ему не пришлось долго ждать, чтобы его опасения оправдались: из-за забора появились могилы с православными крестами. Девушка толкнула ворота из кованого железа, визг заржавелых петель всполошил стаю ворон.

– Омерзительные птицы, – буркнул Рудницкий.

Он вскинул винтовку, но Анастасия остановила его резким жестом.

– Не смей! – предупредила она. – Достаточно будет ранить что-то или кого-то даже случайно, и Самаэль почувствует себя освобожденным от договора. Нам ничто не угрожает, – заверила она.

– Эти инклюзы безопасны?

– Да.

– Ты проверяла лично или тебе только так кажется? – с недоверием спросил он.

– Проверяла.

– Почему ты думаешь, что Самаэль ничего о них не знает?

– Сила не всегда идет в паре со знаниями. Кроме того, даже если бы он и понял, чем являются инклюзы, то не стал бы тратить время на их поиски. Он – владыка анклава, его сила растет с каждым Проклятым, который присоединяется к его армии. Несколько артефактов изменят немного. Ну и он занят чем-то другим. Думаешь, легко удержать в послушании толпу одержимых жаждой власти theokatáratos ? Бьюсь об заклад, не проходит и дня, чтобы кто-то не бросил ему вызов.

Склеп, к которому подошла девушка, был защищен металлическими воротами. А за ними притаился мрак.

– Ты знаешь, что должен делать, – сказала Анастасия.

Рудницкий внимательно присмотрелся к замку и произнес слово силы. Без удивления и даже с оттенком удовлетворения он ощутил в руке массивный ключ. Поворот – и вход открыт.

– Поспеши, – сказала девушка. – У нас время только до темноты, а еще нужно вернуться в казармы.

Алхимик зажег военный фонарь, и темнота отступила на несколько шагов. Крутые ступени повели их вниз, казалось, даже глубже самого глубокого склепа. Наконец они вышли к широкому коридору, выложенному грубыми, влажными на ощупь камнями.

– Далеко еще?

– Нет, уже почти…

Комната была размером с салон, но на этом сходство и заканчивалось: прежде всего, там не было никакой мебели, словно существо, что жило тут, не нуждалось в отдыхе.